Медвежатник
Шрифт:
— Уберите пушки, — сказал Харбин.
Бэйлок проверял оружие, чтобы убедиться, что оно заряжено.
— Не будь дураком. — Бэйлок взвесил тяжесть пушек.
— Положи их обратно, — приказал Харбин. — Мы никогда не пускали их в дело раньше, и нет необходимости прибегать к ним сейчас.
— На этот раз лучше тебе не ошибаться.
— Я не ошибаюсь. Положи их на место.
— Ради Бога, — зашумел Доомер, — можешь ты ехать быстрее? Ради Бога, что, черт побери, здесь творится? Почему ты не едешь быстрее? Какого черта ты тормозишь?
Теперь
— Я хочу, чтобы ты положил пушки назад, — сказал он.
Вой сирены полицейского автомобиля проникал прямо в уши Харбина, вворачивался ему в голову, пока он продолжал твердить Бэйлоку, чтобы тот положил оружие назад и закрыл потайной ящичек.
— Я знаю, нам понадобятся пушки, — сказал Бэйлок.
— Ты начнешь с выстрелов, а потом простишься с жизнью.
— Нам понадобится оружие, — продолжал твердить Бэйлок.
Харбин снизил скорость автомобиля до сорока миль в час.
— Я повторять не буду, — сказал он. — Положи их на место.
— Ты уверен в том, что хочешь, чтобы я это сделал?
— Никогда не был так уверен, — отвечал Харбин. Он видел вспышку света на оружии, когда его возвращали в потайное отделение в автомобильном ящике для перчаток. Руки Бэйлока просунулись глубоко, чтобы уложить револьверы в свободное пространство, и Харбин услышал щелчок, когда закрылась боковая панель. Теперь он уже не слышал полицейской сирены. Копы увидели, что он замедляет движение. «Шевроле» снизил скорость с тридцати до двадцати, потом до пятнадцати, а затем окончательно остановился у обочины.
Впереди дождь струился через устало скользящие «дворники», которые не справлялись со своей работой. Харбин сунул в рот сигарету и, зажигая ее, откинул голову назад. Теперь он мог слышать шум двигателя подъезжавшей полицейской машины, ее передние фары осветили белый потолок «шевроле».
Он слышал и кое-что еще, а когда увидел, что это все-таки произошло, было уже слишком поздно: теперь он не мог остановить Бэйлока, он не мог закрыть отделение для перчаток, не придавив руку Бэйлока. Бэйлок уже вытащил пушку и держал ее у бедра. Харбин повернул голову, чтобы посмотреть на Доомера. Он увидел, как Доомер медленно кивнул, и понял, что Бэйлок быстро и ловко проделал свой маневр и вторая пушка уже в руках у Доомера.
— Не делайте этого, — сказал Харбин. — Умоляю вас, не делайте этого.
Они не успели ответить. Огромный парень в плаще с капюшоном вылез из полицейского автомобиля, луч от фонарика копа скользнул по лицу Харбина и заодно высветил лица двух других полицейских, оставшихся в машине.
Харбин приоткрыл окно и выпустил изо рта дым. Он увидел большое блестящее лицо здоровенного полицейского, выглядящее странно в окружении света и дождя.
— Что за спешка? — спросил полицейский. — Вы знаете, сколько вы делали?
— Семьдесят.
— Это на
Харбин вытащил из бумажника карточки и протянул их полицейскому. Тот изучил их, но не сделал ни малейшего движения, чтобы вытащить свое удостоверение.
— Мы здесь, в Джерси, предпочитаем оставаться живыми, — сказал полицейский. — Вы приехали из Пенсильвании и попытались нас угробить.
— Вы же видите, какая ночь, — возразил Харбин. — Мы только хотели убраться подальше от этой погоды.
— Полагаете, что это вас извиняет? Тем больше было причин оставаться в пределах ограничения скорости. Кроме того, вы сделали еще кое-что. Пересекли белую разделительную линию. Вы ехали по другой стороне дороги.
— Ветер бросал нас туда-сюда.
— Нечего валить на ветер, — сказал полицейский. — Если вы — осторожный водитель и законопослушный гражданин, вы не станете беспокоиться из-за ветра. Я так и знал, что вы будете ссылаться на погоду.
— Действительно, — отозвался Харбин, — мне доводилось видеть погоду и получше.
— Вы направляетесь к побережью?
Харбин кивнул.
— Если вам нужна хорошая погода, — сказал полицейский, — то вам ее не найти и в Атлантик-Сити. Во всяком случае, не раньше, чем через несколько дней. И, скажу я вам, не хотел бы я оказаться там сегодня ночью. Когда океан взбудоражен северо-восточным ветром, нет на свете хуже места, чем побережье.
Он вручил Харбину карточки, и Харбин положил их в бумажник. Удостоверение так и не появилось на свет, и Харбин сказал себе, что все в порядке, все кончено, а то, что осталось, уже не так важно.
— Так что будьте осторожны, — предостерег их полицейский, — не делайте больше сорока миль в час. Дорога скользкая, раз-два — и вы в кювете.
— Я буду помнить об этом, офицер.
Полицейский повернул к своей машине, и тут один из оставшихся в ней копов направил луч фонарика так, что он осветил весь «шевроле», и здоровый полицейский автоматически проследил глазами за этим лучом. Свет скользнул по лицу Харбина в глубину «шевроле». Харбин быстро повернул голову и увидел, как луч фонаря выхватил из темноты находившегося на заднем сиденье Доомера и револьвер в его руке на секунду сверкнул.
Пока здоровый полицейский, издав возглас удивления, тянулся к собственному револьверу, Доомер поднял пушку и направил ее в большое блестящее лицо.
— Нет, нет, не делай этого! — взмолился Харбин и тут же услышал звук пушки Доомера.
Бэйлок мгновенно открыл дверцу автомобиля и вылез наружу. Харбин попытался проделать то же самое, но, уставившись на большого полицейского, словно примерз к сиденью.
Лицо полисмена было совершенно искорежено пулей, и теперь оно медленно опускалось в свете фонарика. Харбин заметил движение в полицейском автомобиле и почувствовал, как наконец дернулось его собственное тело. Оно рывком подалось к двери, которую открыл Бэйлок.