Медвежьи невесты

Тутенко Вероника

Собственно говоря, время никогда не было для Нины враждебной субстанцией. Напротив, приближало к чему-то хорошему — то к мирной жизни, то к свободе.

А теперь вдруг ни с того, ни с сего потянулось, стало засасывать, как в болото. Хотя, казалось бы, живи да радуйся. Работа хоть и не из лёгких, да разве ж привыкать? Да и сто, а то и сто пятьдесят рублей на дороге не валяются. А вальщики и трактористы так вообще по двести получают. Ешь-пей досыта, в завтрашний день не заглядывай. Что еще для счастья надо?

5

…

Машинист Мишка оказался редкостным нахалом. Так и норовил задеть Нину при каждом удобном случае. И видел, что не люб, да только еще сильнее гордыня подталкивала к полюбившейся жертве:

«Чем, скажи, я не пара тебе?»

Вот и попробуй объясни дотошному кавалеру, что против сердца не пойдешь. И сам-поди понимает, только втемяшилось в голову: будет моя девка!

— Глянь-ка, Нина, опять твой Мишка подъехал, в нашу сторону косит, — толкнула Нину в бок Светлана, весёлая востроглазая украинская дивчина.

— Такой же он мой, как и твой, — обиделась Нина.

— Такой, да не такой! — захохотала Света.

— Некому осадить негодяя, — встала на сторону Нины младшая сестра Светы всегда слегка меланхоличная Варя, обернулась на валивших деревья мужчин, добрая половина из которых — белорусы.

И русские, и приезжие с Белой Руси заступились бы, конечно, если б девушке угрожала явная опасность. Но в надоедливом зубоскале угрозы никто не видел: влюбился парень, ну и что!

6

— Скажу тебе откровенно, не в моем ты вкусе, Миш. Смотри, вон вокруг сколько девчонок хороших.

Зубоскал только мрачно жевал соломину, облокотившись на дуб, подпирающий ветвями небо.

— Зачем мне другие хорошие? — возразил недружелюбно. — Мне ты нужна.

Ветер, как по струнам гитар, пробежался по натянутым веревкам, на которых покачивалось только что развешанное белье.

Нина невольно поёжилась и схватила таз в охапку, радуясь, что всё в доме перестирано — не надо выходить на улицу снова.

Мишка бросил свою соломину и решительно шагнул к несговорчивой:

— Согреть что ли тебя, красавица? — с притворно-сладких интонаций перешел на змеиный шепот. — Хватит из себя целку строить! Ребёнка-то небось не ветром надуло, чтоб так нос воротить.

Огреть бы негодяя тазом, да не стоит связываться с дураком?

Нина смерила Зубоскала презрительным взглядом и спокойно повернулась лицом к двери, как будто Мишка Зубоскал был и не Мишка Зубоскал, а так, пустое место.

Равнодушие женщины окончательно вывело его из себя.

Уже на пороге Зубоскал настиг Нину, как хищник, резко и внезапно, сдавил так, что хрустнули кости.

— Дома сын! Напугаешь ребенка!

Довод не отрезвил Мишку. Подлец запустил руку женщине за пазуху и

пытался сорвать с неё платье так, что оно затрещало по швам. Но Нина изловчилась, выскользнула из верхней одежды. Только рабочий бушлат и остался у негодяя в руках.

— Эээй, ты куда? — испугался Мишка.

Нина наперерез бежала к дому бригадира.

7

Колюбаева Василия Ивановича давно и прочно прозвали в посёлке «Капитан».

Почему «Капитан» — никто уже и не помнил.

За штурвалом корабля ему стоять не довелось, и служил он не в морфлоте, а в артиллерии. К концу войны на пагонах его победно сияли две майорские звезды. А прозвали почему-то «Капитан». Видимо, в самом слове заложено надёжное, путеводное что-то. Майор не обижался. Тем более, что к «Капитану» часто добавляли «мужик на всю округу». Кто же откажется от такой славы?

Был, правда, за Капитаном один грешок, и не маленький — бросил он жинку после десяти лет совместной жизни. Причину своего поступка, впрочем, не скрывал. Не родилось в супружестве детей. Колюбаев хотел сына.

… Капитан как будто даже ждал прихода Нины. Во всяком случае, не удивился.

Улыбнулся доброжелательно и мягко.

— Что произошло?

Опустился на кожаное кресло — единственный предмет роскоши в комнате. Казарменное убранство дома настойчиво требовало женской руки.

Нина всё ещё не могла отдышаться.

— Не произошло, но могло произойти, — начала Нина сбивчиво рассказывать, что ей стало не безопасно находиться в посёлке.

Колюбаев вынул из кармана пачку «Беломора», пододвинул к себе поближе пепельницу, на которой горкой высились окурки и, дослушав до конца, неожиданно предложил:

— Через три дня меня переводят в другой поселок. Поедешь со мной?

8

Мишку-Зубоскала уволить — не уволили, но имел он очень серьезный разговор с Капитаном, после чего ходил воспитанный и смирный.

Как бы то ни было, Нине хотелось поскорее стереть из памяти лицо негодяя.

Колюбаев ей не то, чтобы очень нравился, но рядом с ним можно было забыть о всех тревогах.

Чувство защищённости рождало ответное — благодарности, пограничное если не любви, то во всяком случае — симпатии.

Через несколько дней Колюбаев, действительно, уехал.

Стала собирать вещи и Нина.

… Как договорились, Колюбаев ждал их с Валериком в райцентре. Как всегда, в свежевыглаженной военной форме, подтянутый — и впрямь Капитан. Приятный, но слишком, пожалуй, резковатый запах одеколона, чуть растерянная улыбка на гладко выбритом лице говорили о том, что Колюбаев готовился к этому моменту.