Медвежьи невесты
Шрифт:
Очередная гулянка, закончившаяся, как водится, потасовкой, стала последней каплей.
Что отмечали в этот день в посёлке, Тамара не знала и знать не хотела. И даже не волновало почему-то, что мужа с поломанной ногой увезли прямиком в Пермь. Очевидец сторож Степка говорил, что причина перелома — перевернутый стол.
Значит, была и водка. Тамара сидела в полутемной комнате одна, а в голове отчаянно пульсировало «хватит, хватит, хватит…».
Взгляд молодой женщины зацепился вдруг, как за соломинку, за приёмник «Урал». Тамара мстительно
Юрий не сразу заподозрил неладное. Областной центр далеко, с ребенком не наездеешься.
К счастью, главврач обещал перевести долечиваться поближе к дому, в Кукуштан. Там, в больнице Юра и встретил знакомого мужика из поселка, приезжавшего кого-то проведать.
— Передай жене, что я теперь в районной больнице. Пусть приезжает.
Тот отвёл глаза:
— Юр, а баба твоя уехала…
— Как уехала? — не поверил Юра.
Вскоре пришла телеграмма: «Юра, я в Горьком. Приезжай».
«Приезжай сама», — полетело в ответ.
О Томке успели доложить, что приёмник она продала в соседний посёлок.
Чтобы выкупить обратно, заплатить пришлось чуть ли не вдвое дороже. Юра, тем не менее, не поскупился. «Урал» был напоминанием о вероломстве жены. Юра решил не прощать.
Тамара продолжала слать на имя общих знакомых телеграммы.
«Даже не носите их мне, — вышел Юрий из терпения. — А если приедет — намажу смолой и перьями обсыплю».
Телеграммы носить перестали.
Вечерами в одиночестве Юра слушал «Урал», тосковал по сыну, но простить жену не мог.
Иногда в такие минуты заглядывал кто-то из знакомых, приглашал: «Юр, пойдём выпьем».
«Пойдём», — соглашался Юра. Не сидеть же, как сыч, одному. Так и с ума сойти недолго.
… Татарин по прозвищу Татарин работал на лесоповале в другой бригаде, но любил соваться в чужое дело.
— Простил бы ты, Юр, что ли, бабу свою, — задел за живое. — Молодая, глупая ещё…
— А тебе-то какое дело? — нахмурился в ответ. — Тоже ещё жалостливый нашелся!
— Да не её мне жалко, а тебя. Вижу ведь, как по сыну страдаешь.
— А я тебе говорю, мне советчики не нужны.
— Эх! — поднял и опустил руку Татарин. — Да пошёл ты!
— Что? — грозно вырос Юра над столом. — Ты кого куда послал?
— Юр, Юр, ты что?!..
Как не остановить сошедшую с гор лавину, так бессмысленно было взывать забияку к разуму.
Победа осталась за Юрием, но Татарин, держась за расквашенный нос, процедил сквозь зубы:
— Ну, Юрка, я тебе это припомню…
Как собирался отомстить Татарин, вскоре стало известно и в бараке, где жила Нина.
Алёнка, как сорока, узнавала все новости в поселке первой и спешила поделиться с соседками.
— Татарин снял побои, уже и заявление написал…
У Нины сердце подскочило к горлу и ухнуло вниз, почуяв неладное:
— На кого?
— На кого, на кого, —
Юра жил теперь у друга Борьки, одного из немногих в посёлке мужиков, кто не отведал его увесистого кулака.
Собственная квартира казалась теперь Юрию совершенно пустой, а особенно раздражал почему-то приёмник «Урал», засевший в углу, как вредное живое существо. Юре казалось, «Урал» наблюдает за ним, следит, насупившись, и ждёт чего-то.
В общем, у Борьки было гораздо уютнее…
12
… У грибов есть привычка — пахнуть дождями, даже если сентябрь пронизан солнечными лучами, как скрипичный оркестр струнами.
Вообще, этот запах успокаивает, во всяком случае, на то время, пока снимаешь кожу ножиком с мясистых шляп, предвкушаешь грибовницу с луком. Мммммм…
Грибной суп жена Бориса варила отменный, и сметанки заправить не жалела.
Грибник, как музыкант, — надо тоже дар иметь. Один смотрит на траву и не замечает, где прячется искусно целая семья маслят.
И острое зрение здесь ни при чем.
Юра хоть и не был заядлым грибником, но лес любил.
Нина осторожно постучалась в дверь.
Открыл Борис.
Запахло грибными дождями.
А как, интересно, пахнет радуга?
Никак, наверное, её же не потрогать даже. И поэтому так хочется прикоснуться.
— Здравствуйте, — Нина заглянула вглубь комнаты, и увидела того, кого искала. Он сидел на табурете над тазом и чистил грибы.
— Юра, ты мне нужен.
Юра улыбнулся, как будто ждал прихода Нины. Медленно, пружинисто подошел к двери.
— Надолго? — брови игриво взлетели.
— Навсегда, — слово выпорхнуло, как ласточка, и прозвучало настолько серьёзно, что Нина от смущения затараторила. — Татарин хочет на тебя в суд подать. Бери скорее бутылку, иди мириться.
— А ты откуда знаешь? — удивился Юра.
— У нас в бараке все знают.
Юра покачал головой:
— Спасибо, что предупредила…
Из окна барака Нина видела, как Юра с бутылкой направляется к дому Татарина. Подкралась к окошку соседа. Выпивают. Значит, дело к примирению.
В барак вернулась с чистой совестью, а вскоре и Юра собственной персоной возник, как солнышко, в дверях.
— Сейчас приду к тебе с гитарой, — пообещал без долгих предисловий.
Пел всё больше морские песни, а Нина невольно представляла, как этот красивый отчаянный человек поднимает паруса. И так хочется быть рядом с ним, ведь никакие шторма не страшны, если двое, наконец, нашли друг друга. И глупости, что говорят, женщина на корабле — плохая примета.