Медвежий вал

Клипель Владимир Иванович

Все шло вперед в едином порыве.

 Глава седьмая

На всех предварительных занятиях, была ли то учебная игра на картах или на ящике с песком, где руками армейских умельцев было воспроизведено все, что находилось на местности — от домика до отдельного окопа, — Березин указывал на захват мостов через Лучесу как на одно из важных условий наступления. Лучесу удалось форсировать зимой, но плацдарм, удерживаемый армией, оказался в

стороне от полосы прорыва. Теперь, летом, если бы не удалось захватить мосты, для переправы войск потребовались бы понтоны, штурмовые мостики, лодки. Постройка переправ — дело канительное, требующее уйму времени, а в наступлении каждая минута на счету. Фотографирование с воздуха показывало, что у гитлеровцев в полосе наступления есть мосты, но захватить их нелегко, поскольку противник при отступлении всегда старается их сжечь или взорвать.

Это хорошо понимал и Кожановский. Серьезный и настойчивый, он не любил в военном деле суеты и лишних разговоров. Генерал намечал не один вариант захвата моста. Надо было придумать какой-нибудь необыкновенный ход. В конце концов мост начал превращаться в его голове в какую-то навязчивую идею.

После многих размышлений Кожановский остановился на варианте захвата моста танковым десантом из лучших автоматчиков полка. На учениях этой группе лихих бойцов уделялось особое внимание. Они знали, какая задача их ожидает, и это возвышало их в собственных глазах.

Со своего НП генерал увидел, что пехота Квашина поднимается в атаку раньше времени, и стал с нетерпением ждать общего сигнала. Началась атака, танки и самоходные орудия ринулись вперед. Безуглов позвонил и напомнил:

— Не забыл про мост? Действуй!

Первую линию вражеских окопов дивизия прямо-таки перепрыгнула, не задержавшись на ней ни на минуту. Через полчаса Кожановский узнал, что взята вторая линия траншей, что захвачены немецкие орудия прямой наводки, не сделавшие ни одного выстрела. Точность артиллерийского огня наступающих оказалась выше всяких похвал. Потом привели ошалелых от страха первых пленных.

— Никто не ждал наступления... Огонь ужасный... Все погибло, — говорили они.

Безуглов, узнав о показаниях пленных, приказал:

— Как раз то, что нам надо! Используй фактор внезапности. Пока враг не опомнился — жми!

— Мои сейчас будут на Лучесе, — сказал Кожановский. — Считаю нужным оставить наблюдательный пункт и проследить за форсированием лично.

Безуглов согласился, но поставил условие:

— Где бы ни был, каждые полчаса входи в радиосвязь. Да смотри, не проворонь моста!

Кожановский достал из сумки лист аэрофотосъемки, еще раз внимательно всмотрелся в еле заметные светлые полоски дорог и тропинок, идущих от переднего края к переправе. Хотелось лишний раз убедиться, что маршрут, которым посланы к мосту автоматчики, кратчайший. Успеют ли? Он увидел идущую к переднему краю колонну машин с переправочными средствами. Шла армейская понтонная часть, чтобы навести переправу, если мост не будет взят или окажется с малой грузоподъемностью, недостаточной для танков и тяжелой артиллерии. Кожановский воспринял это, как недоверие к

себе.

«Сомневается», — подумал он о командующем, глядя на высокие колыхающиеся машины с разборными понтонами.

— Эх, десантик бы! — с тоской вырвалось у него, и в сердцах он даже ругнул авиаторов, которые готовы день-деньской кружить в воздухе, а не могут выбросить в район моста хотя бы человек двадцать—тридцать парашютистов. Он ручается, что мост был бы цел!

Но выброска десанта невозможна.

Рядом кто-то кашлянул. Кожановский обернулся и увидел лейтенанта Шеркалова. Приветствуя, тот быстро приложил руку к пилотке и оторвал ее красивым взмахом. «Товарищ генерал, у вас есть разведчики, которые кое на что годятся, — говорил он всем своим видом. — Они ждут только приказа!»

Внезапно Кожановскому на ум пришла смелая мысль. Еще не веря как следует в ее осуществление, он прикинул в голове возможные препятствия и риск.

— Каши маслом не испортишь, — промолвил он наконец. — Танковый десант от полка пусть действует сам по себе, а дивизионная группа особо. Шеркалов! — громко сказал он лейтенанту. — Давай сюда свой взвод.

Разведчики находились тут же возле наблюдательного пункта и собрались быстро. В желто-зеленых маскировочных халатах, с гранатами, в лихо сдвинутых набекрень пилотках, они старались по лицу комдива предугадать, какое задание он им поручит.

Шеркалов, уже как следует освоившийся с фронтовой обстановкой, знал, что многословность вредит репутации офицера, и отрапортовал коротко:

— Взвод готов к любому заданию!

— К любому? — переспросил Кожановский и сделал вид, что размышляет — хорошо это или плохо? — Хорошо! Есть одно заданьице, но его надо выполнить с блеском. Вам, как взводу, в котором служил Герой Советского Союза Григорьев, это по силам, но...

Шеркалов, гордившийся тем, что генерал лично ставит ему задачу, чем не могут похвалиться даже комбаты, обернулся к своим бойцам и многозначительно двинул бровями: не упускай, мол, случая, орлы!

— Не оскандалимся! Выполним! — загремели разведчики.

— Ладно, верю! Надо взять пленного, но только не где-нибудь, а с моста, и немедленно! — Эта мысль только что пришла в голову Кожановскому. Зимой ему попало за неправильное использование разведчиков при взятии станции Заболотинка, зато теперь никто ни в чем не обвинит, посылает не мост брать, а «языка». Это ли не прямая обязанность разведки?

Подошли две грузовые машины.

— Лейтенант, карту! — звенящим голосом, в котором не осталось и капли лукавства, приказал Кожановский.

Шеркалов выхватил из планшетки карту.

— Мост, вот он! Сейчас к мосту подходит танковый десант. Приказываю на полной скорости, всем взводом проскочить туда раньше десанта и захватить пленного с моста... Действуйте, да смотрите, чтобы вас не обскакали! Меня ждать на мосту!

— Есть захватить пленного с моста и ждать вас там! — козырнул Шеркалов и, обернувшись к своим бойцам, крикнул: — По машинам!

Машины рванулись вперед. Кожановский следил за ними взглядом до тех пор, пока они не скрылись из виду.