Медвежий замок
Шрифт:
Чего тут по городу кататься? Наемные кареты перевозили пассажиров от ворот до торговых складов и обратно. Тем не менее возничий взял пассажиров, а когда Норманн высадился у первого оружейного магазинчика, Шушун оставил с калекой одного новика и дал тому какие-то указания.
Выбор оружия оказался простым и бесхитростным: примитивные мечи, кинжалы, деревянные щиты и арбалеты со стальной пружиной пятисантиметровой толщины. Единственным достойным внимания предметом являлся мощный лук, который Норманн
– Парфянская работа, прицельный выстрел на километр!
– Кто такие парфяне?
– Здесь так крымчаков зовут. А про лук врет, персидские и казанские далеко бьют, а костяной ненамного сильнее арбалета, – ответил Шушун.
Взял в руку арбалет, тяжелющий, за десять килограмм! Барабан с трещоткой и простой пеньковой веревкой, тугой взвод, вместо тетивы кусок проволоки.
– Что скажешь, Шушун?
– Для стражников, со стены стрелять, дротик за полкилометра любого уложит. С пращой удобнее, да горожане не умеют.
– Я все забываю спросить про каменные шары. Кто и как их делает?
– Здесь ума не надо, детишки делают. Камень в песок – и крути его, сам круглым становится.
Ради интереса посмотрел на дротики, граммов тридцать по весу, острый восьмигранный наконечник, кожаное оперение, древко сделано по типу дельта древесины. А стрелы? Наконечники как на дротиках, только гусиное оперение да вес не превышает десяти граммов. И…
– Шушун, здесь у всех торговцев так скудно?
– Ты что-то особое ищешь? За этим в Новгород возвращайся.
– И стрелы у всех восьмигранные?
– Они и в Новгороде восьмигранные, кузнецам удобнее острие оббивать.
– Пройди по оружейным магазинам да купи в каждом по пучку стрел.
– Ты не шутишь? У нас своих запасов достаточно.
– Наши стрелы особые, их любой приметит. Мало ли что случится, а стрела сразу на нас укажет.
– Чего осторожничать, мы не разбойники, зазря никого не обижаем.
– Мне повторить?
– Понял я, понял, пошлю сегодня новиков.
Пора обедать. Одного магазина вполне достаточно для общего впечатления, здесь нет ничего интересного. Однако далеко не ушли, посреди улицы стояла широкая бочка, а рядом истошно верещала и материлась дородная матрона.
– Чего это она? – спросил Норманн.
– Ругается на бондаря, – усмехнулся Шушун. – Он каждый день здесь свою бочку ставит, а ей это не нравится.
– Торгует сам бондарь или бочки делают в другом месте?
– Клепки собирают во дворе, а где их делают, я не знаю.
– Заказывал что?
– Бочки для воды. Народу берем много, а пить что?
Норманн решительно зашел в магазин, глянул на ассортимент и сказал:
– Закажи для меня большую бадью, четыре шага в длину, три в ширину и высотой мне по пояс.
– Капусту квасить? Великовата! Или живых раков с рыбой держать?
– Мыться, залить горячей водой и мыться! С Онеги немытый – то голову сунешь, то ноги. А тут сразу весь помоюсь.
– Тогда
Шушун быстро сторговал заказ и отсчитал задаток. Пора на обед, который в новых условиях жития в собственном доме стал, несомненно, сытнее. Корабельщики закупали мешками хлеб, а новики наловчились ловить уток на крючок. Речная птица глупая: в ловчую сеть не лезет, а насаженную на крючок корочку глотает сразу, такой свернул шею – и в мешок.
Кандидат в тренеры по стрельбе из лука сидел у ворот казармы и доедал краюху хлеба, запивая из кувшинчика оливковым маслом. Шушун приказал новику накормить инвалида, догадался Норманн и сбавил шаг, давая человеку возможность спокойно закончить скудную трапезу. Казарма пустовала, здесь жил только сторож, он же и дворник, для ганзейцев вход был всегда открыт. Корабельщики здесь тренировались в стрельбе и рубке, для чего на плацу были расставлены щиты, столбы и прочие нехитрые приспособления. Новики помогли бывшему сотнику лучников опереться на подходящий столб, а Норманн протянул лук. Тот проверил натяжение тетивы и восхищенно воскликнул:
– Хорош! Персидской работы, мне перчатка нужна.
Новик подал перчатку и стрелу.
– И стрела персидская! Ты, боярин, из каких краев будешь?
– От северных озер, а ты?
– Я-то из Литвы, нанялся к немцам с малой дружиной, да и остался им служить.
– Почему домой не вернулся?
– Барон фон Урах обвинил меня в поражении своих войск. В замок не пустили, оружие и броню отобрали, остался в поле гол как сокол.
– Как же выжил?
– Прусы подлечили и пустили на все четыре стороны, мы же родственные племена и говорим на одном языке.
Антанас Тутник начал готовиться к выстрелу. Сначала немного подрезал ножом оперение, затем зажал конец между пальцами, как курильщик держит сигарету. На тетиву положил большой палец, который прижал указательным и большим, конец стрелы сам встал на место. Выстрел произошел как-то сам собой, контрабасом загудела тетива, а стрела попала в центр самой дальней мишени.
– Хорош лук, очень хорош, десяток лучников тысячу воинов от стен отгонят.
– Дай-ка мне!
Норманн застегнул на запястье ремешок, наложил стрелу и выстрелил, попал в ту же мишень, не в центр, но на «хорошо».
– Ты не умеешь стрелять, – неожиданно заявил Антанас.
– Как это не умею?! Попал, не в центр, но рядом.
– Попал, не попал, а стрелять не умеешь. Ты лук силой руки натягиваешь. Так только всадники делают при «парфянском выстреле».
– Ну да, а как же еще?
– Тетива натягивается поворотом туловища.
– Как это? – Норманн буквально растерялся от неожиданного заявления.
– Держи лук в боевом положении, локоть выше, по линии плеч, рука у правой груди, бери тетиву и поворачивайся плечом на меня.