Мефистон. Кровь Сангвиния
Шрифт:
— Думаю, так и будет, — тише сказал Ампелос, подкупленный решимостью брата. — Мы справимся, Рамиэль.
Братья посмотрели вперед сквозь грязное лобовое стекло. Впереди виднелся тянувшийся за горизонт разлом — всего около четырех метров в ширину, но такой глубокий, что не было видно дна. Ампелос уже собирался что-то сказать, в последний раз призвать к здравому смыслу, когда Рамиэль вдавил газ и они понеслись вперед. Ускорение вжало их в сиденья.
Рамиэль вел дюноход к естественному трамплину — скалистому уступу, поднимая пыль всеми шестью колесами.
Они пролетели уже две трети пути, когда ходовая часть оторвалась.
Машина дернулась в сторону, а затем перевернулась, медленно и грациозно. Они рухнули на другой стороне. Раздались жуткий скрежет раздираемого металла и вой вырывающегося газа.
В голову Ампелоса словно ворвался холодный вихрь боли, и несколько мгновений он не чувствовал ничего. А затем втянул в легкие раскаленный воздух и взвыл. Он лежал в нескольких метрах от машины, его маска была вымазана в крови, а нос пульсировал от боли.
— Рамиэль! — закричал он, кое-как перекатившись на бок и оглянувшись.
От останков машины валил дым. Его брат сломал ногу и не мог вытащить из-под обломков другую. Он попал в западню.
— Ампелос! — хриплым от боли голосом взвыл он, пытаясь освободиться.
Оглушенный столкновением Ампелос проковылял к брату, схватил и потянул изо всех сил. Рамиэль завопил — кровь забила из раны в бедре. Ампелос застыл в ужасе.
— Вытащи меня! — крикнул Рамиэль. — Не дай мне сгореть! — В его голосе не было страха, лишь ярость.
Ампелос повторил попытку, но добился лишь того, что кровь полилась сильнее.
Глаза Рамиэля закатились, он уже терял сознание. Даже сквозь маску Ампелос видел, что лицо брата заметно побелело.
Он выругался, увидев, что пламя подбирается к топливным бакам.
— Ты выберешься! Я не дам тебе умереть!
Ампелос заозирался, всматриваясь в марево. И, к своему удивлению, увидел среди жаркой пустыни спокойно стоявшего человека. Сквозь пламя его трудно было разглядеть, но, похоже, это был воин. Ампелос не мог разглядеть незнакомца, но знал, что придется просить его о помощи, иначе Рамиэль умрет.
— Я вернусь, — сказал он, сжав руку брата, и побежал к незнакомцу.
Когда он подошел к нему, дым расступился, открыв зрелище столь величественное, что Ампелос ахнул. Рядом с краем разлома стоял Ангел. Он был облачен в позолоченные доспехи, а за спиной его были сложены чистые белые крылья. Лицо Ангела было обращено к небесам, будто в молитве. Прекрасные черты его омывал дьявольский кровавый свет Ваала, но казалось, что злоба Сгнившего моря не в состоянии коснуться столь идеального создания. На отполированных доспехах не было ни капли грязи, ни следов воздействия кислоты, а совершенное алебастровое лицо лучилось здоровьем и чистотой.
При
В тот же миг живот скрутило, а рот наполнился желчью. Ампелос понял: что-то не так. Лицо незнакомца было прекрасным, но… неправильным. Он не знал почему, но чувствовал, что Ангела не должно было быть здесь. Вся эта сцена словно произошла давным-давно, и память подсказывала ему, что все было иначе. Лицо Ангела, столь невероятное, великолепное, но столь неправильное, ошеломило Ампелоса настолько, что он едва мог говорить. Он лишь выдавил: «Подожди!»
— Ты человек? — Ложный ангел улыбнулся. Голос его был безмятежен, глаза — безупречны.
— Я — Ампелос, — выдохнул он, откинув дыхательный аппарат и с трудом втянув воздух. — Из племени Круор. — Его кожа тут же вздулась, и он быстро накинул обратно капюшон, но Ангел увидел достаточно и улыбнулся еще шире.
— Что за глупцы идут по Сгнившему морю? — спросил Ангел с добродушным выражением.
Ампелосу хотелось бежать, но, ошеломленный и измотанный, он застонал от боли и рухнул на колени.
— Глупцы вроде моего брата, — выдавил он, с трудом показав рукой на разбитую машину позади. — Я должен освободить его.
— Должен ли? — Ангел изобразил притворное беспокойство и протянул руку, чтобы помочь юноше подняться.
Ампелос взял руку, не осмелившись оттолкнуть, и, поднявшись, сумел рассмотреть лицо Ангела вблизи. Оно было таким неправильным, что разум юноши, казалось, готов распасться на части. Каждая частица его естества кричала от ужаса и отвращения.
— Да, — выдохнул Ампелос, обращаясь скорее к себе, чем к незнакомцу. — Конечно. Нам предначертано стать Ангелами.
— Не похоже, что твой друг преуспеет в месте проведения состязаний, Ампелос. Тебе следует пойти к нему. — Ангел сочувственно улыбнулся. — Пламя почти добралось до топливных баков. Ты должен освободить его. Если только… — Он пожал плечами. — Если ты не увидел иное будущее.
— О чем ты? — Ампелос отшатнулся, чувствуя себя виноватым.
Ангел вновь улыбнулся, расправив за спиной лучезарные крылья, мерцающие в радиоактивной дымке.
— Ты ведь видел судьбу. Ты знаешь, что лишь один из вас добьется славы. Поэтому ты ушел. Если брат умрет, Ангелом станешь ты.
Ампелос горько рассмеялся при мысли о том, что он намеренно оставит брата умирать. Но при взгляде на Ангела оправдания застыли на его губах. Он знал, что этот миг должен быть другим, — он и был другим. Здесь не должно было быть Ангела, сомневавшегося в его решениях.
— Ты — иллюзия! — закричал Ампелос. — Тебя здесь нет!
Гнев вспыхнул в глазах чужака и исчез так же быстро, как появился, но этого хватило, чтобы пробудить в Ампелосе память о чем- то утраченном. Эта мысль росла в его голове, и внезапно ему показалось крайне важным вспомнить, о чем же напомнила ему ярость незнакомца.