Мэгги
Шрифт:
Конечно, Джастина была свободна. А этот сумасшедший наркоман пусть таскается, где ему будет угодно.
Когда Сюзанна открыла дверь, она выглядела изумительно. Смесь Генри Бендель, Парижа и Сюзанны. Доведенное все это до совершенства, вызывало у остальных женщин зависть, а мужчины испытывали при этом некоторую неловкость — им не хотелось разрушить прическу Сюзанны своими прикосновениями. Это была женщина, проводившая много времени с гомосексуалистами, другими женщинами и старыми друзьями. Все любовники были временными, некоторые из них до неприличия молодые, хотя безумно привлекательные, большинство становилось тут же друзьями. Сюзанну, вероятно, было очень трудно любить. Джастина даже немного жалела подругу, хотя делать этого не стоило. Жалость не относилась к тем явлениям, которые были приняты в компании Сюзанны Вайнтруб. Куда более
Сюзанна обладала удивительным чувством вкуса. Все, к чему она прикасалась, было верхом совершенства ее маникюр, ее жилище, приготовленный ею обед, ее работа, ее дружба.
Гости еще не собрались, у подруг было еще около часа на беседу, до прихода первого гостя. И они успели сказать все самое основное из того, что хотели сообщить друг другу. Сюзанна сказала кратко и без большой страсти, что у нее был новый любовник. Молодой немец по имени Вальтер. Он был поэтом, по возрасту значительно более молодым, чем Сюзанна, «очень милый мальчик», по словам Сюзанны.
Уго тоже ожидали на ужин. Сюзанна продолжала жить одна, ей так больше нравилось. Принцы мечты Сюзанны уже давно умерли, если вообще когда-то существовали.
Джастина не собиралась говорить ей о Стэне, но Сюзанна вытянула это из нее, пока готовила для себя второй бокал джина.
— Если судьбе угодно, то все решится, Джас. И решится в твою пользу. Но если этого не случится, не думай о нем, как о большой потере. Я уверена, что Стэн хороший парень, но мне кажется, он не подходит тебе. Откровенно говоря, ты заслуживаешь большего. Я всегда сожалела, что у вас не сложилось с Лионом, он именно тот мужчина, который тебе нужен. Но что бы с тобой ни случилось, я хочу, чтобы ты знала, что я все время с тобой, готова помочь тебе или хотя бы выслушать. Ничего другого по этому поводу я не могу сказать тебе.
Слова Сюзанны тронули Джастину, но и расстроили тем, что она могла подумать, что Стэн не подходил ей. Он подходил, он был… и Джастине, несмотря ни на что, хотелось, чтобы он подходил ей, неважно, чего бы ей это стоило.
А Сюзанна прошла в свою библиотеку, несколько минут искала что-то, пока Джастина собиралась с мыслями, и вышла с книгой в руках. В кожаной обложке, старинная книга очень подходила и ей, и Фионе, и всем женщинам, похожим на них.
— Вот, посмотри, может быть, тебе это покажется грубым, но во всяком случае, очень точно, — и Сюзанна протянула Джастине книгу, открытую на нужном месте, где кто-то подчеркнул сильной рукой красными чернилами:
Кто счастье извлекает из страданий, Тот разрушает жизнь свою напрасно. Кто радость каждую использует умело, Тот вечно жизнь проводит в счастьиВместо подписи стояла заглавная буква «Л» и дата.
— Это написал человек, который стал первым мужчиной в моей жизни, Джастина. Он был на 30 лет старше меня, а мне исполнилось в то время всего 17 лет. Он был самым великим скрипачом в Европе, я любила его безмерно. Мне казалось, что я умру, когда он сказал мне, что я «уже большая девочка» и ему кажется, что он мне больше не нужен. Я хотела умереть, но не умерла. И никто не умирает от этого, а я поняла, что в этих словах много смысла, они близки к истине. С ними в сердце я и живу.
Джастина была тронута и все еще держала книгу открытой на коленях, когда прозвенел звонок в дверь. Сюзанна встала, чтобы открыть дверь, и в дом вошел красивый высокий молодой человек, года на три моложе Джастины, с белокурыми волосами и большими зелеными глазами. В нем чувствовалась грация молодого зверя, лишенного напрочь неуклюжести. Огромное чувственное наслаждение доставляло просто смотреть на него, немного смущало, с каким обожанием он смотрит на Сюзанну. Пришедший был Вальтером. Он поцеловал Джастине руку, назвал «мадам», заставив ее почувствовать себя древней старухой. Очевидно, Вальтер делал это преднамеренно, зная, что польстит Сюзанне. С первого взгляда Джастина поняла, что ее подруга играет с этими юнцами, как тот скрипач, которого она любила 20 лет тому назад. Она отправляла этих Мальчиков так же, как отправили
Остальные гости не заставили себя ждать. Еще один редактор из журнала Сюзанны, чрезвычайно элегантная итальянка, Паола ди Сан Франчино, дочь одного представительного господина. Она прекрасно говорила по-английски, и было очевидно, что прекрасно воспитана. После нее вошла милая девушка, хотя достаточно грубая, со странным смехом, но добрым лицом. Она только что опубликовала свою вторую книгу и совсем не была похожа на писательницу. Ее отличало очень специфическое чувство юмора, что постоянно оживляло компанию. Ее муж был музыкальным критиком в английской газете, и они часто спорили на межгосударственной основе. На этой даме была очень своеобразная одежда, марокканская бижутерия, ее не отличала особая элегантность Паолы или Сюзанны, но определенный наблюдался вкус в ней все-таки. И муж ее не обладал такими воздушными манерами, как Вальтер, что было очень неплохо. Входной колокольчик звенел еще дважды после этого. Первый раз под рукой ужасно помпезного, но миловидного француза, владеющего художественной галереей на Бродвее. И второй раз на звонок нажимал Джонс Ли, их общий знакомый по Риму. Он, оказывается, знал и Паолу с Вальтером. Джон и Сюзанна обнялись, Джон прошел к бару, чтобы выпить что-нибудь, чувствуя себя совсем как дома, даже еще свободней, чем Вальтер, которому, казалось, не разрешено было ни до чего прикасаться без разрешения Сюзанны. Прежде чем что-то сделать или открыть рот, чтобы что-то произнести, Вальтер как будто советовался с Сюзанной. Это безумно нервировало Джастину и напоминало ей свое замужество, во всяком случае, жизнь в Бонне.
Вечер прошел прекрасно. Он был как полет, как акробатический этюд. Гости перескакивали от обсуждения японской литературы к французскому печенью, к новым зарплатам в Париже, к последней редакторской статье Ассель Бэйкер, к влиянию американской литературы на русскую в конце прошлого века, или гомосексуализму, в Италии, или спекуляции как результату уменьшения влияния церкви на современное общество… все говорили о восточных культах, философии йоги. Разговоры были утомительные, которые можно выдержать не более раза в полгода. Приходилось освежать все свои знания. Но это был типичный для Сюзанны вечер, вечер людей искусства, редакторов и литераторов.
Джастина веселилась в душе, слушая эти интеллектуальные разговоры и вспоминая вечер с групповым сексом, куда ее водил Стэн. До чего же потрясающий город — Сан-Франциско! Где бы Джастина еще узнала столько нового за такое короткое время.
Когда Джастина вернулась в отель, Стэна там все еще не было, не появился он и на следующий день, а вечером она улетела к себе домой, в Лос-Анджелес.
27
В восемь я подам машину к подъезду, будь готова к этому времени. Я предупредил мистера Людвига, что мы с тобой завтра с утра поедем в Данглоу. — Дик Джоунс привлек Мэгги к себе и, обхватив за талию, усадил ее к себе на колени. Он уткнулся лицом в грудь женщины, с наслаждением вдыхая аромат любимого тела. Мэгги обняла Дика за шею и прижалась щекой к его голове. Они были в своей лесной хижине, оторванные от всего мира, совершенно одни, счастливые оттого, что им никто больше не нужен.
— Что мы там будем делать, милый? — шепотом, чтобы не нарушать очарования тишины, спросила Мэгги. Она готова была ехать с Диком Джоунсом не только в Данглоу, а хотя бы и на край света. Никогда Мэгги не чувствовала такой полноты жизни, такого счастливого покоя, которые ей доставляло одно только сознание того, что она не одинока, она любима, желанна и нужна этому сильному, доброму и прекрасному мужчине, который за это время стал ей дороже всех на свете. Она чувствовала, что Дик ощущал то же самое. На закате жизни встретились два одиноких человека, которые уже ничего не ждали для себя в будущем, и неожиданно жизнь засверкала для них новыми красками.