Мегрэ и порядочные люди
Шрифт:
— Это она?
Официант надел очки, чтобы рассмотреть маленький кусочек картона.
— Здесь она без шляпы, но я все равно почти уверен, что это та самая женщина…
— Почти уверены?
— Уверен. Вот разве что, если мне придется выступать свидетелем на суде перед судьями, адвокатами, которые начнут задавать кучу вопросов…
— Думаю, вам не придется выступать свидетелем.
— Это наверняка она или какая-то другая женщина, очень на нее похожая… Она была в темном шерстяном платье, не в чисто черном, а как бы с проседью,
По описанию платье походило на то, в котором была мадам Жослен не далее как этим утром.
— Где здесь телефон?
— В глубине зала, налево, напротив туалета. Возьмите жетон в кассе…
Мегрэ зашел в кабину и стал искать номер телефона доктора Ларю, хотя не был до конца уверен, что застанет врача дома. У него даже не было конкретной причины звонить ему.
Он просто решил отмести все второстепенные версии, как с фотографией из конторы на улице Сен-Готар. Он старался исключить все гипотезы, даже самые невероятные.
Ему ответил мужской голос.
— Это вы, доктор? Говорит Мегрэ.
— Я только что вернулся и подумал о вас.
— Почему?
— Не знаю. Подумал о следствии, которое вы ведете, вообще о вашей профессии… Вы случайно застали меня в такое время… По субботам я заканчиваю обход раньше, чем в остальные дни, поскольку большинство моих клиентов уезжает за город.
— Вас не затруднит зайти выпить со мной стаканчик во франко-итальянскую пивную?
— Знаю… Сейчас приду… У вас новости?
— Еще не уверен…
Маленький пухлый Ларю не соответствовал описанию спутника Жослена, которое дал официант. Жуан тоже, он был скорее рыжим и не походил на человека, привыкшего пить.
И все же Мегрэ не хотел упустить ни единого шанса.
Чуть позже врач уже выходил из машины и, войдя в зал, обратился к официанту, словно к старому знакомому:
— Как поживаете, Эмиль?.. Как шрамы?
— Почти незаметно… Порто, доктор?
Они знали друг друга. Ларю объяснил, что несколько месяцев назад лечил Эмиля, когда тот опрокинул на себя горячий кофейник.
— Другой раз, лет десять назад, он порезался сечкой… А как движется следствие, господин комиссар?
— Мне не очень-то помогают, — ответил тот с горечью.
— Вы имеете в виду семью?
— Мадам Жослен, в частности. Я бы хотел задать вам несколько вопросов на ее счет. Я уже спрашивал о ней вчера вечером. Меня беспокоят некоторые детали.
Насколько я понял, вы с женой были их единственными близкими друзьями…
— Это не совсем так… Как я уже говорил вам, я давно лечу эту семью, знал Веронику еще совсем крошкой… Но в то время меня приглашали к ним в дом лишь от случая к случаю…
— Когда же вы стали другом дома?
— Гораздо позже… Как-то раз, несколько лет назад, нас пригласили на ужин вместе с другими гостями. Там была чета Ансельм, я прекрасно их помню, знаменитые фабриканты шоколада… Вы, должно быть, знаете шоколад Ансельм… Они также производят драже для крестин…
— Вам
— Они были довольно дружны… Ансельм чуть старше… Жослен поставлял Ансельму коробки для шоколада и драже…
— Они сейчас в Париже?
— Это было бы странно… Сам Ансельм четыре-пять лет назад отошел от дел и купил виллу в Монако… Они живут там круглый год…
— Постарайтесь вспомнить, кто еще бывал у Жосленов?
Чаще всего мне доводилось встречать на улице Нотр-Дам-де-Шан неких Морне — у них две дочери, — сейчас они, кстати, совершают плавание где-то в районе Бермудских островов. Это торговцы бумагой…
В конечном счете Жослены бывали лишь у своих лучших клиентов и у некоторых поставщиков…
— Не помните мужчину лет сорока?
— Нет, пожалуй, не помню…
— Вы хорошо знаете мадам Жослен… Что вы можете о ней сказать?
— У нее очень слабые нервы, и, не скрою, я лечу ее всякими успокоительными, хотя она умеет поразительно владеть собой…
— Она любила мужа?
— Убежден в этом… У нее была довольно суровая юность, как я узнал… Отец рано овдовел, а был он человеком тяжелым, крайне сурового нрава…
— Они жили где-то неподалеку от улицы Сен-Готар?
— В двух шагах… На улице Даро… Она познакомилась с Жосленом, состоялась помолвка, и через год они поженились.
— А какова судьба отца?
— У него оказался рак, особенно мучительная форма, и несколько лет спустя он покончил с собой…
— Что бы вы сказали в ответ на предположение, что у мадам Жослен есть любовник?
— Я бы в это не поверил. Видите ли, в силу своей профессии, мне приходится хранить секреты многих семей. В этой среде число жен, изменяющих мужьям, гораздо меньше, чем можно предположить, исходя из книг или пьес. Я не стану утверждать, что эти женщины более добродетельны. Быть может, у них просто меньше возможностей или они боятся пересудов…
— Ей случалось одной уходить из дому днем?
— Как и моей жене, как и большинству женщин… Это вовсе не значит, что они отправляются куда-то в отель или, как поговаривали в старину, в гарсоньерку к любовнику… Нет, господин комиссар, если вы всерьез задаете мне этот вопрос, я отвечу вам решительно — нет… Вы на неверном пути…
— А Вероника?
— Мне хотелось бы повторить вам то же самое, но я предпочту промолчать… Это маловероятно… Но нельзя сказать, что абсолютно исключено… Она могла иметь какие-то приключения до свадьбы. Она училась в Сорбонне… В Латинском квартале и познакомилась с мужем… Должно быть, до него у нее были и другие… Вероятно, она несколько разочарована тем, как сложилась ее жизнь… Головой не поручусь… Она думала, что выходит за мужчину, а вышла за врача…
Понимаете?
— Да…
Этот разговор не продвинул его к истине. Это было просто топтание на месте. Мегрэ казалось, что он сбился с пути, и с мрачным видом он потягивал пиво.