Мегрэ и труп молодой женщины
Шрифт:
— Будь так добр, позвони во 2-й комиссариат. Может, у них есть новости? Если нет, попробуй поговорить с его женой. Узнай также, не звонил ли он нам.
Когда Жанвье вышел из телефонной кабинки, Мегрэ потягивал из второй рюмки.
— Ничего!
— Вижу только одно объяснение: он звонил в Италию и опять что-то узнал.
— Вы тоже хотите это сделать?
— Да. Но из конторы быстрее дозвонимся.
Когда они появились на набережной Орфевр, почти все инспектора обедали. Мегрэ распорядился принести список флорентийских гостиниц, нашел самые
К счастью, метрдотель работал когда-то в Париже и кое-как знал французский.
— Не мог бы я попросить к телефону мадам Сантони?
Вскоре в трубке раздался агрессивный мужской голос:
— Я был бы вам очень признателен, если бы вы мне объяснили, что значит вся эта история?
— Кто говорит?
— Марко Сантони. Вчера ночью нас разбудили под предлогом, что парижская полиция требует выяснения каких-то обстоятельств. Сегодня — отрываете от обеда.
— Прошу меня извинить, месье Сантони, это говорит комиссар Мегрэ из уголовной полиции.
— Мне от этого не легче. Что моя жена имеет общего с…
— Против нее ничего нет. Речь идет о том, что одна из ее давних приятельниц убита.
— Что-то такое плел этот тип ночью. Ну и что с того? Это не повод, чтобы…
— Вашей жене дано на хранение письмо. Быть может, оно бы нам позволило…
— И для этого вы звоните целых два раза? Она уже рассказала вашему инспектору все, что знала.
— Инспектор исчез!
— О!
В голосе значительно поубавилось гнева.
— В таком случае я приглашу жену. Надеюсь, что после этого вы оставите ее в покое и позаботитесь, чтобы ее имя не фигурировало в газетах.
В трубке послышался шепот. Скорее всего, Жанна была рядом с самого начала разговора.
— Слушаю!
— Приношу мадам свои извинения. Мадам знает, в чем дело. Консьержка с улицы Понтье дала вам письмо, адресованное Луизе.
— Зачем я его только взяла!
— Что с ним?
В трубке все стихло. Мегрэ даже показалось, что разговор прервался.
— Вы отдали ей письмо тогда, в день свадьбы, в «Ромео»?
— Конечно, нет. Не думаете же вы, что я носила его с собой в такой день?
— Луиза пришла на вашу свадьбу из-за этого письма?
Снова тишина, минута колебания.
— Нет. Она о нем даже не слышала.
— Чего же она хотела?
— Известно чего, денег. Сказала, что у нее нет ни франка, что хозяйка выгнала ее из квартиры, дала мне понять, что ей ничего больше не остается как покончить с собой. Конечно, так конкретно она не сказала. Но она всегда недоговаривала.
— Вы дали ей деньги?
— Три или четыре тысячи. Я не считала.
— Вы сказали ей о письме?
— Да.
— Что вы ей сказали?
— То, что в нем было.
— Вы его прочитали?
— Да.
Снова тишина.
— Месье может мне не верить. Но это не из любопытства. Даже не я его вскрыла. Марко нашел его в моей сумке. Я рассказала ему эту историю, но он не поверил.
— Вы помните, что там было написано?
— Не дословно. Очень скверно было написано, на плохом французском, со множеством ошибок. Примерно так: «У меня к вам очень важное дело, и я должен срочно с вами встретиться. Спросите Джимми в баре Пиквика на улице Этуаль. Это я. Если меня там не будет, бармен вам скажет, где меня искать». Вы слушаете меня, месье комиссар?
Мегрэ, записывая, ответил:
— Прошу вас, продолжайте.
— В письме было еще: «Может так случиться, что я не смогу долго оставаться во Франции. В таком случае оставлю все для вас бармену. Чтобы он отдал письмо вам, вы должны будете удостоверить свою личность. Потом вы все поймете».
— Это все?
— Да.
— Вы пересказали мадемуазель Луизе содержание письма?
— Да.
— Она все поняла?
— Не сразу. Потом у нее было такое лицо, как-будто о чем-то задумалась, она поблагодарила и вышла.
— Той ночью о ней не было больше никаких известий?
— Нет. А откуда? Только через два дня, случайно просматривая газеты, я узнала, что ее нет в живых.
— Вы считаете, она пошла в бар Пиквика?
— Возможно. Что бы вы сделали на ее месте?
— Никто, кроме вас и мужа, не знал, что было в письме?
— Не знаю. Письмо пролежало у меня в сумке пару дней.
— Вы жили в отеле «Вашингтон»?
— Да.
— К вам никто не приходил?
— Только Марко.
— Где сейчас это письмо?
— Я положила его куда-то…
— Ваши вещи еще в отеле?
— Конечно, нет. За день до свадьбы я перевезла все к Марко, за исключением туалетных приборов и нескольких платьев, за которыми слуга пришел в день свадьбы. Вы думаете, что это письмо стало причиной ее смерти?
— Не исключено. Неужели она никак не отреагировала?
— Совершенно никак.
— Она никогда не вспоминала о своем отце?
— Когда я спросила о фотографии, которую она носила в портмоне, она ответила, что это ее отец. «Он еще жив?» — спросила я. Она посмотрела на меня, как человек, который хранит страшную семейную тайну, и промолчала. В другой раз, когда разговаривали о родителях, я спросила: «Что делает твой отец?» Она также посмотрела на меня, молча, что было совершенно в ее стиле. Сейчас, когда ее нет, нельзя говорить ничего плохого, но…
Стоящий рядом муж, видимо, дал ей знак, чтобы замолчала.
— Я рассказала вам все, что знаю.
— Благодарю, мадам. Когда вы думаете возвращаться в Париж?
— Через неделю.
Жанвье слушал разговор через отводную трубку.
— Кажется, я знаю, по какому следу побежал Лоньон. — сказал он с едва заметной улыбкой.
— Ты знаешь бар Пиквика?
— Проходил один раз мимо, но ни разу не был.
— Я тоже нет. Ты не голоден?
— Сначала нужно узнать, что случилось с Растяпой.