Механическая птица

де Кастелл Себастьян

— Лучше бы та сладкая парочка нашла нас побыстрее, — сказала Фериус, когда суматоха улеглась. — Выставка вот-вот откроется.

Меня же беспокоило совершенно другое: правильно ли я поступил, когда спрятался вместе с остальными, а не побежал за Рейчисом? Что, если ему нужна моя помощь? У него не совсем еще зажила лапа, раненная во время драки в пустыне. Что, если они…

Глупый, глупый белкокот. Вероятно, он мертв, и я виноват, что не…

— Стой, ворюга! — раздался голос.

Я вытащил порошки и повернулся на каблуках. Наверное, кто-то сказал страже, что нас видели с Рейчисом и Айшеком… Но Нифения облегченно вздохнула,

а Фериус возвела глаза к небу. Из-за угла показался Айшек. Рейчис все еще сидел у него на загривке, хихикая, как ненормальный.

— Сделай так еще раз! — потребовал он. — Теперь изобрази второго!

Гиена широко раскрыла пасть и испуганным голосом пожилого дароменца крикнула:

— Они пошли вон туда! Туда, я говорю!

Рейчис спрыгнул со спины Айшека и прижался ко мне. Он все еще держал в лапе гостевую монету.

— Кто хочеч пойшти на дурашскую фыставку?

— Ты пьян? — спросил я, отчаянно желая — и не решаясь — его обнять. Белкокот никогда мне такого не позволял.

Рейчис ухмыльнулся.

— He-а. Прошто кое-фто подфернулось по пути.

Он достал из-за щеки пару сверкающих рубинов и бросил мне один из них.

— Сунь это в мою сумочку, ладно?

Другой рубин белкокот кинул Айшеку. Тот поймал камень и отдал Нифении. Видимо, тоже на сохранение.

— Келлен, — сказала она, пронзив меня свирепым взглядом. — Скажи белкокоту, чтобы перестал разлагающе влиять на моих друзей!

Айшек посмотрел на нее влюбленными глазами, а потом рявкнул:

— Стой, ворюга!

Внутри амфитеатра царила жизнерадостная, праздничная атмосфера. Люди весело переговаривались, рассаживаясь по каменным подковообразным скамейкам, и подзывали разносчиков еды. Те ходили тут и там с большими лотками, прикрепленными к плечам кожаными ремнями. Один из торговцев прошел мимо меня, и в нос ударили дурманящие запахи пряного вина и жареного мяса. Маленькие дети сидели на коленях у родителей, восторженно пища и указывая пальцами на членов иностранных делегаций, которые проходили мимо, гордо демонстрируя цвета и знамена своих государств.

Вероятно, здесь сейчас сконцентрировано больше денег, чем в казначействе целой страны. Рейчис был бы на седьмом небе. К счастью — после долгих дебатов, — даже белкокот вынужден был признать, что они с Айшеком слишком заметная парочка, чтобы идти на выставку.

— Прекрасно! — объявил Рейчис, удаляясь. — В любом случае у нас с гиеной есть свои дела.

Айшек что-то отрывисто прогавкал, и его слова явно не понравились Нифении.

— Ты не будешь этого делать, — твердо ответила она. — Как нам потом жить в этом городе, если вы с белкокотом продолжите воровать?

Гиена заскулила. Теперь, казалось, она просит прощения. От Рейчиса такого было не дождаться, само собой.

— Вы издеваетесь надо мной, что ли? — спросил он, указывая на Нифению. — Вы позволите голокожей встать на пути нашего нового предприятия? Со мной вас ждет удача! Келлен будет носить нашу добычу и покупать все, что мы захотим.

Вот так-то. Не спросив моего согласия, эти животные сделали меня своей ходячей багажной сумкой.

— Сюда, — сказала Фериус, и мое внимание снова вернулось к выставке.

Мы подошли к одной из секций, где толпа оказалась не такой плотной. Всего секций было шестнадцать. В каждой — несколько рядов закругленных скамеек, а перед ними — девятифутовое строение в форме полусферы,

открытой частью обращенное к зрителям. В каждой из полусфер стоял человек — мужчина или женщина, — держа в руках нечто вроде охотничьего рога.

— Переводчики, — объяснила Фериус.

— Переводчики?

— А ты свободно говоришь на гитабрианском?

— Э… нет.

Она указала на женщину в полусфере нашей секции. Я сказал бы, что она джен-теп, хотя, скорее всего, ше-теп — поскольку татуировки на ее предплечьях давно поблекли. Этот недостаток женщина восполняла своим ростом. Она была выше любого джен-теп, которого мне доводилось видеть за свою жизнь.

— Презентации идут на гитабрианском, — объяснила Фериус, — но большинство людей приезжают на выставку из других стран. Поэтому переводчики повторяют все на соответствующем языке.

— То есть все люди в нашей секции либо джен-теп, либо их представители?..

Я огляделся по сторонам. Никто не обращал на меня особого внимания. Хотя, наверное, некоторые задавались вопросом, что я тут делаю — ведь я был одет совсем не так, как принято у нашего народа. Должно быть, меня принимали за ше-теп, занявшего место своего хозяина.

Стоило кому-то взглянуть на меня чуть более пристально — и мне становилось неуютно.

— Хм-м, — пробормотал я, наклонившись к Фериус. — Ты не забыла, что на меня выдан ордер-заклинание? А Нифения — изгнанница. Что, если кто-то из нашего клана…

— Здесь нас никто не посмеет тронуть, — сказала Нифения. — Гитабрианское торговое законодательство весьма специфично. Если ты доставляешь проблемы, на тебя налагают санкции. На любую агрессию с твоей стороны жестко ответят и даромены, и даже берабески. Все, кто заинтересован в местных товарах.

Что ж, я полагаю, это делает Гитабрию безопасным убежищем для Нифении. А вот для меня — вряд ли. Когда дело касается Черной Тени, джен-теп плюют на выгоду и на доводы разума.

Раздался звук рога — удивительно красивый и чистый.

— Садись, малыш, — сказала Фериус, указывая свободное место на скамейке. — Почувствуй себя туристом.

Глава 19

БОЛЬШАЯ ВЫСТАВКА

Церемония началась с появления маленького человечка в длинном вышитом плаще. Яркие полудрагоценные камни на его одежде сияли, придавая ему сходство с павлином. Его речь текла так плавно, что, казалось, он пел. Гитабрийский язык весьма красив, но человечек говорил слишком быстро, и я не мог разобрать, где заканчивается одно слово и начинается следующее. Произнося речь, он улыбался и жестикулировал, а потом, низко поклонившись, отступил назад.

Переводчики во всех секциях поднесли рога к губам. Они говорили негромко, но устройство рогов — а, может, и «раковин», в которых они стояли, — усиливало звук, и их голоса разносились над скамьями, так что зрители без труда могли услышать каждое слово.

— Добро пожаловать, — начала женщина джен-теп — переводчица нашей секции. — Мы очень ценим и глубоко уважаем вас. Вы все — наши дорогие гости: представители неустрашимой и благородной дароменской империи, делегаты благочестивой и мудрой теократии Берабеска, посланники блистательной и могущественной магократии джен-теп…