Механический ангел
Шрифт:
Уилл скривился:
— Но шаксы…
— Сказал ведь, это не шакс! Возможно, где-то она и столкнулась с шаксом, от которого попыталась убежать. Может быть, демон даже погнался за ней. Но вот убило ее что-то другое.
— Шаксы хорошо различают запахи, — поразмыслив, сказал Уилл. — Слышал даже, что чародеи с их помощью ищут пропавших или… выслеживают своих жертв. Эти демоны никогда не теряют следа. — Он вновь взглянул на тело несчастной девочки, окончившей свои дни в темном, вонючем переулке. — А оружия ты не нашел?
— Вот. — Джем вытащил что-то из внутреннего кармана жилета. Этим чем-то оказался нож, завернутый в белую ткань. — Мизерикорд [5] , или кинжал милосердия. Только взгляни, какой тонкий клинок.
Уилл
5
Кинжал, которым добивали поверженного рыцаря в Средние века. Обычно его просовывали между сочленениями рыцарских доспехов.
— Уроборос [6] , — пробормотал Джем, наклонившись и внимательно рассматривая клинок. — Как думаешь, что это значит?
— Конец мира… и его начало, — объявил Уилл, все еще рассматривая кинжал и едва заметно улыбаясь.
Джем нахмурился:
— Я хорошо знаком с тайными символами, Уильям. Думаешь, этот имеет значение?
Ветер, налетевший с реки, взъерошил волосы Уилла, и он, не отводя взгляда от ножа, откинул их назад нетерпеливым жестом.
6
Уроборос, ороборос (греч. opoypo, от op — «хвост», и op, — «еда, пища»; букв. «пожирающий [свой] хвост») — мифологический Мировой змей, обвивающий кольцом Землю, ухватив себя за хвост. Считался символом бесконечного возрождения, преходящей природы вещей, одним из первых символов бесконечности в истории человечества. Уроборос также является символом самовозрождения, цикличности, подобно фениксу, а также идеи первоначального единства. В алхимии уроборос символизирует завершение Великого Делания и иногда изображается в виде восьмерки. В применении к философии истории — учение о вечном возврате. То, что один бок змеи изображается светлым, а другой — темным, отражает извечное единство и борьбу противоположностей (ср. инь и ян). По мнению ряда исследователей, толчком к созданию символа послужила форма галактики Млечный Путь.
— Этот алхимический символ не используют ни чародеи, ни существа из Нижнего мира. Скорее это любимый знак тех глупых и никчемных людишек, которые полагают, будто лучший способ разбогатеть — это сбывать всем кому ни попадя волшебные товары, запрещенные к продаже.
— Такие люди в конце своего жизненного пути обычно представляют собой груду окровавленных тряпок, валяющихся посредине какой-нибудь пентаграммы. — Голос Джема звучал мрачно.
— Так и есть, но ума у них немного и учиться на чужих ошибках они не умеют. Поэтому, если в наш мир проникнет какая-нибудь тварь из Нижнего, они решат «схитрить» и никому не расскажут о случившемся. — Уилл аккуратно обернул носовой платок вокруг клинка и сунул его обратно в карман. — Думаешь, Шарлотта позволит мне исследовать рукоять?
— Думаешь, тебе разрешат заняться этим делом и связаться с существами из Нижнего мира? Азартные игры, магические притоны, женщины легкого поведения…
Уилл улыбнулся так, как мог бы улыбнуться Люцифер, прежде чем упасть с Небес.
— Завтра будет не слишком рано, чтобы начать поиски, как полагаешь?
Джем вздохнул:
— Поступай как знаешь, Уильям. Впрочем, ты всегда поступаешь именно так.
Саутгемптон [7] . Май
7
Город
Сейчас Тесс [8] казалось, что механический ангел был с ней всегда. Когда-то он принадлежал ее матери, и она носила его до самой смерти. После этого ангел «жил» в пустой шкатулке для драгоценностей, пока брат Тесс, Натаниэль [9] , не вытащил его, чтобы поглядеть, работает ли механизм.
Ангел был не больше указательного пальца Тесс — крошечная статуэтка из меди, чьи сложенные за спиной крылья были не больше, чем у сверчка. Лицо с тонкими чертами, прикрытые глаза, похожие на полумесяцы, и скрещенные на мече руки. Тонкая цепочка, завязанная петлей ниже крыльев, позволяла носить ангела на шее.
8
Уменьшительное от Терезы.
9
Библейский вариант имени Нафанаил. Нафанаил из Канны Галилейской был одним из тех, кому Иисус явился после Своего воскресения. Сам же Иисус увидел в Нафанаиле подлинного израильтянина, в сердце которого нет лукавства.
Тесс знала, что внутри ангела спрятан какой-то хитрый механизм: каждый раз, стоило ей только поднести его к уху, она слышала слабое тиканье — словно часы. Ей помнилось, что в тот раз Нат сильно удивился — после стольких лет механизм все еще работал. Напрасно он потом искал кнопку, винт или что-то еще в этом роде, чтобы остановить механизм, он продолжал работать. Тогда, пожав плечами, Нат отдал фигурку Тесс, которая уже больше с ней не расставалась. Даже ночью, когда она спала, ангел лежал на ее груди. Мерное тик-так, тик-так напоминало Тесс биение крошечного сердечка, и ей казалось, будто ангел этот на самом деле живой.
И вот теперь она крепко держала ангела, зажав его между пальцами, в то время как «Океан» удивительно легко для такого большого парохода лавировал между другими величественными судами, чтобы найти свободное место в доках Саутгемптона.
Это Нат настоял на том, чтобы она высадилась в Саутгемптоне, а не в Ливерпуле, куда обычно прибывали трансатлантические пароходы. Впрочем, каприз его был вполне объясним: Саутгемптон всегда выгодно отличался от Ливерпуля, и, следовательно, Тесс, впервые приехавшую в Англию, не должно было постигнуть разочарование. Однако денек выдался мрачным. Унылый дождик с самого утра барабанил по городским крышам и превращал улицы в маленькие болотца. Поднимавшийся из корабельных труб черный дым, казалось, вот-вот испачкает и без того серое небо. В доках было людно. Наряженные в темные, одинаковые одежды, встречающие прятались под зонтиками, и Тесс, как ни силилась отыскать в толпе брата, так и не смогла этого сделать.
Она уже дрожала от холода — с моря дул ледяной ветер. В письмах Нат утверждал, что Лондон прекрасен в любую погоду, к тому же и солнце там светит намного чаще, чем в остальных городах Британии. «Хорошо, надеюсь, в Лондоне погода лучше, чем здесь», — с отчаянием подумала Тесс. Из теплой одежды у нее с собой была лишь шерстяная шаль, принадлежавшая когда-то тете Генриетте. Конечно, была у нее еще и пара перчаток, но их можно было бы назвать какими угодно, только не теплыми: слишком уж тонко выделанная кожа. Тесс не могла похвастаться большим гардеробом, так как была вынуждена основательно потратиться на похороны тети и продать кое-что из нарядов. Однако она надеялась, что брат купит ей все необходимое, как только она окажется в Лондоне.
Крики встречающих стали громче. «Океан» — черный гигант, чьи мокрые круглые бока, казалось, лоснились, как у большого сытого зверя, — бросил якорь. К нему тут же ринулись юркие лодочки, которые должны были отвезти на берег багаж. Пассажиры, успевшие соскучиться по твердой земле, ринулись вниз по трапу. «Как же отличается прибытие от отъезда», — с тоской подумала Тесс. В день отплытия из Нью-Йорка небо было синим, на причале играл духовой оркестр. Но там уже некому было сказать ей «до свидания».