Механический рассвет
Шрифт:
"Отключён," — сказал я, переводя дыхание.
Но это была только часть группы. Двое оставшихся солдат уже бежали к нам, их оружие было наготове.
"Разделяемся!" — скомандовал я. — "Мария, Бор, прикройте тыл. Сашка, со мной!"
Мы разделились, чтобы запутать противника. Я и Сашка побежали в одну сторону, а Мария и Бор остались в другой. Охранники разделились вслед за нами, и вскоре я услышал звук борьбы позади.
"Сашка, готовься," — сказал я, останавливаясь у поворота.
Мы подождали несколько секунд, и один из солдат
"Чисто!" — крикнул я, оглядываясь.
"Мы тоже справились," — донёсся голос Марии из темноты. Она и Бор вернулись, их лица выражали решимость.
"Хорошая работа," — сказал я, переводя дыхание. — "Но теперь нужно двигаться быстрее. Они знают, что мы здесь."
Мы двинулись дальше, чувствуя, как время утекает сквозь пальцы. Первая стычка закончилась победой, но она была лишь предвестником того, что нас ждало впереди.
Теперь мы знали: бояры не остановятся. И мы тоже не собирались.
"Ты молодец," — сказал я Сашке, кладя руку ему на плечо. — "Первый бой всегда самый сложный."
Он кивнул, но его лицо всё ещё было бледным.
"Спасибо," — прошептал он.
"Не за что," — ответил я. — "Ты справился."
Мы продолжили путь, и каждый шаг давался тяжелее, чем предыдущий. Но в наших сердцах горела решимость. Мы знали: назад пути нет.
Мы встретились с Марией, Бором и остальными членами их группы у поворота тоннеля, где воздух был ещё более затхлым, а стены покрывал густой слой плесени. Их лица были напряжёнными, а взгляды — тяжёлыми. Мария держала в руках фонарь, его свет выхватывал из темноты их силуэты и что-то ещё — неподвижное тело, лежащее на земле.
"Что случилось?" — спросил я, чувствуя, как сердце сжалось от предчувствия.
Мария опустила глаза, её металлический глаз мигнул, словно она искала правильные слова. "Один из наших… не справился."
Я шагнул вперёд и увидел его. Это был Лев, один из самых молодых бойцов группы. Его лицо было бледным, а одежда пропитана кровью. Он лежал неподвижно, его глаза были закрыты, будто он просто уснул. Но мы знали правду.
"Что произошло?" — повторил я, обращаясь к Марии.
Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.
"Сначала всё шло по плану," — начала она. — "Мы столкнулись с одним охранником. Он был медленным, и мы быстро с ним справились. Но потом появились ещё двое. Они, видимо, услышали шум боя или заметили движение. Мы даже не успели понять, что происходит."
"И что дальше?" — спросил я, чувствуя, как внутри нарастает тревога.
"Лев… он решил задержать их," — продолжила Мария, её голос дрогнул. — "Он бросился вперёд, чтобы отвлечь их внимание, пока мы искали укрытие. Успел ранить одного из них ножом, но второй выстрелил. Лев упал, а мы… мы не смогли вернуться за ним. Когда мы подобрались ближе, было уже слишком поздно."
Я сжал зубы, стараясь сдержать эмоции. Лев был всего лишь мальчишкой.
"А что с охранниками?" — спросил я, чувствуя, как внутри закипает ярость.
"Мы разобрались с ними," — ответила Мария. — "После того как Лев их задержал, мы смогли подобраться ближе. Бор вывел из строя первого ударом, а остальные добили второго. Но это… это ничего не меняет."
Бор стоял чуть в стороне, его механические глаза потускнели, как будто он тоже чувствовал вину. Он не мог говорить, но его поза и взгляд говорили сами за себя: он считал, что мог сделать больше.
"Это не твоя вина," — сказал я, подходя к нему. — "Ты сделал всё, что мог. Лев знал, на что шёл. Он выбрал это."
"Но этого не должно было случиться," — сказала Мария, её голос дрогнул. Она опустилась на колени рядом с телом Льва и закрыла ему глаза. — "Он был слишком молод."
Группа замерла в тишине. Каждый из нас понимал, что эта потеря была только началом. Если мы продолжим, то таких моментов будет больше. Но остановиться? Это значило бы предать всё, ради чего мы сражались.
"Мы не можем здесь задерживаться," — сказал я, заставляя себя говорить твёрдо. — "Если патруль вернётся, мы все окажемся в ловушке."
"А что с ним?" — спросил кто-то из группы, указывая на Льва.
"Мы не можем взять его с собой," — ответил я, чувствуя, как каждое слово режет меня изнутри. — "Но мы не бросим его. Мария, помоги мне."
Вместе с Марией мы нашли старую рваную ткань и накрыли тело Льва. Затем мы оттащили его в одну из ниш в стене тоннеля, скрыв его от посторонних глаз. Это было всё, что мы могли сделать.
"Прости, Лев," — прошептал я, прежде чем отойти. — "Мы сделаем так, чтобы твоя жертва не была напрасной."
Мы двинулись дальше, но атмосфера в группе изменилась. Люди стали молчаливее, их лица напряжёнными, а движения — медленнее. Потеря Льва давила на всех.
"Почему мы вообще это делаем?" — внезапно спросил один из повстанцев, молодой парень по имени Дима. Его голос был полон боли и гнева. — "Разве это того стоит? Мы теряем людей, а что получаем взамен?"
"Свободу," — ответил я, оборачиваясь к нему. — "И надежду. Мы не можем позволить боярам продолжать управлять этим городом. Если мы сейчас остановимся, то все наши усилия будут напрасны. А Лев умер, чтобы мы могли продолжать."
"Но что, если мы потерпим неудачу?" — спросил Дима, его голос дрожал.
"Тогда хотя бы попробуем," — сказал я. — "Лучше умереть, сражаясь за то, во что веришь, чем жить, подчиняясь чужим правилам."
Дима замолчал, но я видел, что мои слова не до конца убедили его. Возможно, они не убедили никого из нас. Но выбора у нас не было.
"Двигаемся дальше," — сказал я, глядя на группу. — "Мы должны закончить то, что начали."
Люди кивнули, хотя их лица всё ещё были напряжёнными. Мы продолжили путь, но теперь каждый шаг давался тяжелее. Мы знали: цена ошибки может быть слишком высока.