Механический Зверь. Носитель Искры
Шрифт:
Так что не было ничего удивительного в том, что уже спустя несколько часов поисков он обнаружил одного из разведчиков н'гочи. Конечно, не того самого, но это было начало. Десятиметровый великан, почувствовав приближающийся к нему на совершенно дикой скорости объект запаниковал и попытался спрятаться. Да и сложно было его в этом винить.
– «Подожди! Я тебя не трону!» - Лаз прямо в полете перекинулся обратно в человеческую форму. Туземец и правда остановился, но скорее не из-за слов незнакомца, а от шока. Но надо было отдать ему должное, пришел в себя он довольно быстро.
–
– «Я ищу одного из ваших, - посвящать в свои проблемы кого-то еще Лаз не собирался. А после того, как он подчинил художника эманации энергии Зверя от него почти полностью пропали, так что самостоятельно что-то понять этот абориген не мог. – Мы уже встречались с ним, где-то двести тридцать промежутков назад. Он хотел мне помочь, но не вышло и сейчас он мне очень нужен. Я знаю, вы можете общаться друг с другом. Помоги найти его, очень прошу».
– «Почему я должен тебе помогать? Ты хоть знаешь, как сложно выполнить то, что ты просишь? Двести тридцать промежутков – это серьезный срок, кто знает, может того н'гочи уже нет в жив… - тут вдруг туземец замер на полуслове, а потом его глаза стали круглыми, как колеса. – Двести тридцать!? Ты – воплощение Зверя! Монстр страшнее любого иного в этом мире! Я никогда тебе ничего не скажу, а твой помощник сидит в тюрьме за саму мысль о помощи такому, как ты!» - Он начал чертить в воздухе какие-то сложные знаки, скорее всего помогающие отогнать зло. Лаз тяжело вздохнул.
– «Вот черт… и сколько ваших знает обо мне и том, другом н'гочи?» - Он, конечно, предполагал что-то подобное. Тот туземец тоже поначалу относился к нему с подозрением. Но чтобы вот так? Безапелляционная ненависть к носителю Искры Мироздания и тюрьма для любого, кто решит ему посодействовать?
– «Все! Все знают, и никто не скажет тебе, где заточен тот предатель!» - Абориген принял боевую стойку, намереваясь испустить последний вздох в бою. Вот только у Лаза были другие планы.
За последние два года он отвык от магии, так что смерть н'гочи наступила в результате пробившего глаз пальца. Он даже не успел ничего понять. Кряхтя и жалуясь на чужую тупость, парень принялся за уже ставшее совершенно привычным занятие – препарирование.
Лаз не любил убивать и делал это только в трех случаях. Первый: на него нападали с намерением убить и не сдавались до самого конца, честно сложившие оружие могли убираться восвояси. Второй: он мог убить кого-то, даже безоружного, если этот кто-то заслужил смерть. Причин было очень мало, например, собственно, убийство, в них не входило, это был слишком дикий мир, чтобы подобное могло стать достаточным основанием для казни. Отец Эмины и каган Катарум были одними из немногих, попавших именно в эту категорию. Третья же причина была самой спорной и Лаз всегда с огромной неохотой убивал в таких случаях. Это когда смерть конкретного существа была ему просто необходима. Не из мести и не потому, что он это заслужил. Из чисто практических соображений, когда другого выхода просто не было. Так свои жизни окончили, к примеру, те короли, что выступали против объединения с Кристорией.
Этому н'гочи не повезло попасть в третью категорию. Если бы Лаз знал, как провести ритуал в молитвенном
Исследование мозга разумного существа кардинальным образом отличалось от изучения, скажем, сердца какого-нибудь монстра. Второе можно было кромсать как угодно и даже сильно поврежденное, оно все еще могло многое дать. В случае же с мозгом, любое неосторожное движение влекло за собой необратимые последствия, в результате которых сложнейший орган превращался в груду серого желе.
Так что чтобы не убивать еще одного туземца ради материала для исследования, Лаз действовал максимально осторожно. Благодаря своим собственным опытам и архивному кубу Квазара, о теле вообще и мозге в частности он знал в разы больше, чем земным врачам могло даже присниться. К тому же ему помогала магия, по сравнению с которой точнейшие приборы и хитроумнейшие приспособления были просто грудой металлолома. Но даже так, ему потребовалось почти промежуток, чтобы разобраться, какой участок этой желейной массы отвечает за ту мистическую связь с лесом мира чудовищ и продублировать его для своих форм.
Но результат стоил того. Малюсенький отросток в лобной доле, который даже в мозгу десятиметрового н'гочи был размером всего в пару миллиметров появился и в его голове. Когда он соединился с остальным серым веществом, разум Лаза сразу наполнила какофония из тысяч тихих голосов. Словно целый стадион народу вдруг зашептал каждый что-то свое.
Разобраться в этом хаосе было невероятно трудно. Но постепенно сознание начало отсеивать неважные детали и тысячи голосов сократились до сотен, потом десятков. На самом деле, это не были разговоры в привычном смысле слова. Аборигены были правы, было невозможно произнести хоть что-то из этого вслух.
Но это ничего не меняло, в конце концов Лазу удалось вычленить из общего гомона нужную ему информацию. “Предатель” содержался в особой тюрьме где-то в глубине мира чудовищ. Он был прав, без этих знаний, самостоятельно он бы искал это место много месяцев.
Не откладывая в долгий ящик, Дьявол на всех порах рванул к цели. Теперь та скорость, которую он развил во время соревнования с Ашадином больше не была чем-то особенным. Сейчас, при достаточном усилии, даже не используя магию гравитации, Лаз мог бы выйти на орбиту, то есть достичь первой космической скорости. Так что путь в полсотни тысяч километров до места назначения пролетели за пару часов.
“Тюрьмой” н’гочи называли обычную пещеру, у выхода из которой стояли двое стражников. На самом деле, просканировав “камеру”, Лаз обнаружил выходящее на поверхность ответвление, по которому вполне мог пробраться арестант. Так что все заключение по сути было на совести сидящего внутри туземца.
Охранники мирно заснули, а Дьявол влетел в тюрьму. Знакомый н’гочи неподвижно сидел на плоском камне, размышляя о чем-то своем. Когда крылатое чудище влетело в пещеру, он, конечно, очнулся и с удивлением взглянул на него.