Механическое сердце

Юнга Эва

Вау…

Перед самым выходом я оборачиваюсь, встречаюсь с его взглядом и улыбаюсь ему в ответ, но он смотрит на меня без улыбки, разглядывая так, будто в глазах у него рентген. Выхожу за дверь, сажусь в такси, пока еду до дома, заказываю огромную пиццу «Диабло» и представляю с каким наслаждением я буду пить пиво и есть пиццу. На экране всплывает уведомление о сообщении от Славы, я тянусь к уведомлению, чтобы прочитать, но в последний момент блокирую телефон.

Хочу ли я разговаривать с ним? С другой стороны, вдруг

это по работе сообщение о него… А раз по работе, то пусть связывается со мной через секретаря!

Внезапно разозлившись, я прошу остановить машину у супермаркета в квартале от моего дома. Выхожу из такси, захожу в магазин, беру шесть банок пива и орешки, складываю покупки в пакет и выхожу на улицу. Погода неплохая, но все еще прохладная, в распахнутую куртку задувает ветер и по мне бегут мурашки.

Захожу в свою квартиру, разуваюсь, ставлю на стол пакет с пивом и орешками, снимаю куртку и небрежно кидаю ее в сторону крючка у входной двери. Наблюдаю, как куртка приземляется на пол подкладкой вниз и грусть накатывает на меня сильнее.

Звонок в домофон. В камере вижу курьера, сразу же открываю ему и забираю свою огромную и горячую пиццу.

– Хорошего вечера, – желает мне курьер.

– Спасибо, и Вам, – улыбаюсь из последних сил и закрываю дверь.

Уношу пиццу сразу в гостиную, ставлю на журнальный столик, на кухне беру стакан для пива и керамический соусник, в который пересыпаю орешки. Сажусь на диван перед телевизором, включаю фильм «Равные», наливаю пиво в стакан и пена, перебежав через край стакана полилась на стол.

– Черт бы тебя побрал!

Внутри меня непреодолимое чувство одиночества, и я плачу. Через силу отпиваю пиво чокаясь с коробкой пиццы, улыбаюсь и закидываю в рот орешки. Внимательно смотрю фильм и на моменте, когда Ниа молча сжимает кружку, а в следующей сцене плачет в душе, мне становится легче. Будто от вида чужой душевной боли моя становится не такая сильная, по сравнению с той, что я вижу. Равнодушно беру кусок остывшей пиццы и смакую вкус и остроту.

Когда в фильме Сайлас заходит к Ниа в комнату, внутри него уже растекается сыворотка от чувств и мне становится невыносимо больно на это смотреть, по моим щекам текут слезы. Через пять минут фильм заканчивается, оставляя меня сидеть зареванной. Пока идут титры я небрежно вскрываю еще одну банку пива и наполняю снова бокал, делаю несколько больших глотков, беру кусок пиццы и набиваю рот. Еле проглотив все, встаю с дивана, мою руки на кухне, беру телефон и выхожу из дома.

Ветер обдувает мое влажное от слез лицо, когда я приближаюсь к набережной рядом с моим ЖК. Прохожу через темный парк, из-за пышной кроны свет фонарей почти не пробивается. В далеке вижу гуляющие парочки. Останавливаюсь, сажусь на лавочку, разуваюсь и забираюсь с ногами на нее.

Как убого… Зачем пила?! Лучше бы сейчас покаталась по городу, чем…

По щеке снова покатилась слеза, я смахиваю ее, глубоко дыша, обуваюсь и иду обратно в сторону дороги. Дохожу до узкой полосы асфальта рядом с дорогой и иду по ней, все дальше отходя от дома. Мимо меня проносятся машины, где-то слышится звук сигнала, где-то свист тормозов и почему-то

мне становится легче. Развернувшись на сто восемьдесят, я бреду в сторону дома.

3

Прошел месяц.

Вместе со своим боссом я еду на мероприятие в честь дня рождения компании, с которой мы косвенно работаем. На мне простое вечернее платье в пол на бретельках цвета шампанского и бежевые босоножки на шпильке. С прической я не стала мудрить и сделала волны. Выходя из машины, Влад протягивает мне руку, чтобы помочь выйти, но высокий разрез, чуть ниже бедра, на моей правой ноге делает мой шаг из машины слишком неприличным зрелищем.

– Извини, – поправляю подол платья.

– Все хорошо, это было очень даже хорошо, – смеется он.

– Да ну тебя, – смеюсь я, подходя к двери огромного ресторана, – главное, чтобы платье не раскрыло еще каких-нибудь интимных деталей.

Влад открывает мне дверь, и я вхожу первая. Внутри куча людей: официанты, фотографы, гости.

– Справа рекламщики, может быть, стоит к ним подойти, – берет меня за локоть Влад, – впереди журналисты, опасайся их и не забывай, что каждое слово они могут извертеть, как будет полезно им.

– Да все я знаю, – улыбаюсь ему, – не стоит так меня опекать.

– Я к рекламщикам, а ты погуляй, осмотрись, может быть, кого полезного увидишь.

Киваю ему и направляюсь к официанту с подносом фужеров. Приклеиваюсь плечом к стене и внимательно окидываю взглядом зал, выискивая хоть одно знакомое лицо.

А что тут делаешь ты?

В толпе людей я вижу того парня из кинотеатра, он единственный пренебрег дресс-кодом, прийдя в черных джинсах и белой рубашке.

Если ты еще и в кроссовках…

Он поворачивается и смотрит на меня. Не растерявшись, слегка улыбаюсь ему и перевожу взгляд вправо, чувствуя, как колотиться сердце.

Мероприятие проходит как обычно скучно, все обмениваются визитками и стараются завести как можно больше полезных знакомств. Наигравшись в лицемерие и искусственные улыбки, прохожу по коридору и заворачиваю в уборную, толкаю дверь от себя, и кто-то изнутри толкает дверь на меня.

– Черт! – отшатываюсь слегка назад.

– Извините, – парень в черной майке резко делает шаг в мою сторону и застывает, – нам бы перестать так встречаться.

– М? – прохожу мимо и вхожу внутрь.

Подхожу к раковинам и вижу чью-то белую рубашку в мусорке. В моей голове начинают крутиться шестеренки, правда медленно из-за трех бокалов шампанского. До меня доходит не сразу, что это тот парень из кинотеатра.

Что ты тут делаешь? И какого черта…

Выхожу вслед за ним, чтобы посмотреть кто он и почему он может позволить себе выйти в майке. В зале окидываю взглядом людей, но его черную майку нигде не вижу, тогда выхожу из ресторана. Он стоит на парковке спиной ко мне у мотоцикла и надевает белый мотоциклетный шлем. Я подхожу к нему, держа свой излишне длинный подол платья.