Мексиканские страсти
Шрифт:
— Тетя Мотя? — хихикнула Леся. — Это ты ее из вредности так зовешь?
— Да нет же! — удивилась Нюра. — Имя у нее Матильда. Ну а сокращенно все ее Мотей называют. Уверена, она вам гадостей про Матвея наговорит. Так вы ее не слушайте. Он хороший был. Добрый. Он ради меня в огонь и в воду готов был. Он мне сам об этом говорил.
Но подруги уже устали слушать похвалы почившему Матвею. К тому же у них был свой собственный взгляд на парня, который вовсе не был тем ангелом белокрылым, каким видела его наивная Нюра. Впрочем, посуду в квартире Киры он
К тетке Матвея было решено ехать завтра прямо с утра. Сегодня время для визитов явно истекло. Даже общественный транспорт по улицам уже не ходил.
— В такую темень нас и самих прикончить недолго, — пробормотала Леся, пробираясь по пустынному двору.
К тому же начал накрапывать дождь, и они торопились поскорей добраться до теплого домашнего очага. Когда подруги выходили из дома, еще светило солнышко и было довольно тепло. Поэтому и оделись они в короткие легкие курточки. О чем сейчас горько жалели.
Выйдя на улицу, они стремглав промчались через двор и не заметили темную человеческую фигуру, прислонившуюся в тени у высокого тополя. Человек почти слился со стволом дерева. Он лишь мельком скользнул взглядом по спешащим подругам. Не они были нужны ему.
Глаза человека были прикованы к трем светящимся прямоугольникам окон квартиры злополучных кузенов — Матвея и Славки.
И снова девушкам пришлось ловить машину, чтобы добраться до своего дома. Весь город, за исключением редких гулен и полуночников, вроде Киры с Лесей, погружался в сонное оцепенение.
— Выспались сегодня днем, — бодрилась Леся. — Дали знатно храпака!
— А что, если нам заскочить куда-нибудь, чтобы перекусить? — нерешительно предложила Кира.
— Есть ночью? — ужаснулась бдительно следящая за своим весом Леся.
— Прямо тошнит от голода, — пожаловалась Кира.
Лесю и саму слегка пошатывало. И, сжалившись над подругой, она снисходительно обронила:
— Думаю, легкий салатик не повредит.
Но салатиком дело не ограничилось. Стоило девушкам оказаться в светлом нарядном ресторане, который обещал работать аж до четырех утра, и получить в свои руки увесистые меню в мягких с золотым тиснением кожаных переплетах, как они почувствовали, что голод буквально сжал их горло.
— Буду дичь! — кровожадно сверкнув на официанта зелеными глазищами, которые особенно ярко выделялись на побледневшем от усталости лице, заявила Кира. — Молодой человек, что у вас есть из дичи?
Официант, преданно топтавшийся рядом, с готовностью предложил Кире рябчиков, перепелов, куропатку или кусочек фазана. Лесных птичек почему-то было жалко, и Кира, перевернув страницу, спросила:
— А утку можно?
На лице официанта мелькнуло легкое презрение. Стоило тащиться к ним в ресторан, чтобы есть какую-то обычную домашнюю утку! Ты бы еще курицу попросила! — было написано у него на физиономии. Тем не менее заказ у Киры он принял и устремил полный надежды взгляд на Лесю.
Но и она его не порадовала. Можно даже сказать, разочаровала, выбрав
— Это? — поразилась Кира трехзначной цифре в графе цен. — А что это еще за буковки — у.е.? Это что, в долларах? — осенило ее. — Триста долларов за бутылку вина? К блюду, которое стоит двадцать? Давайте что-нибудь полегче.
— Вам не обязательно пить всю бутылку, — милостиво разрешил официант. — Можете взять по бокалу прекрасного вина, и это станет для вас настоящим пиршеством вкусовых ощущений.
Похоже, молодой человек недавно прошел тренинг у какого-то француза. Только они могут часами рассуждать об оттенках вкуса у рыбы, сыра или вина.
Увы, вкус подруг, выросших рядом с ларьками, где продавался лишь дешевый портвейн или перцовка, не могли спасти уже никакие гастрономические изыски, придуманные на берегах Сены. Вина они делили, во-первых, по цветовой гамме, а во-вторых, на десертные сорта, полусладкие и сухие вина. Все! Никаких оттенков или букета при всем своем желании они, увы, не ощущали.
Так что платить триста долларов за то, что в обычном магазине едва ли стоило больше тридцати, им совершенно не хотелось.
— Принесите нам водки, — наконец решилась Кира. — С колой.
— Водки? — прошептал официант с таким видом, словно собирался упасть в обморок. — С колой? — пролепетал он уже одними губами.
— Да, да! — энергичным кивком подтвердила Кира. — И побыстрей. Мы с подругой продрогли до костей. Да и денек у нас выдался тяжелый. Вином тут делу не поможешь. Тащи водку с колой.
— Как хотите, — глухо отозвался официант и удалился.
При этом его от огорчения даже пошатывало. Леся посмотрела вслед парню с некоторой завистью. Бывают же у людей проблемы! Вино к мясу гостьи не заказали. Вот ей бы такие проблемы!
Матильда Степановна — тетка обоих кузенов — была дамой решительной. Все в ней, начиная от жесткой щетины, покрывающей ее верхнюю губу, и до необъятных размеров заднего места, в плотной теплой юбке, покрытой какими-то застарелыми масляными пятнами, выдавало личность суровую и к дипломатии неприученную.
— Нюрка вас ко мне послала? — осведомилась она, высоко подняв густые брови, так что они почти скрылись под рыжими кудрями ее химической завивки. — С чего бы это? Матвей ко мне уже несколько месяцев носа не казал. И Нюрке отлично это известно! Нечего этому проходимцу у меня делать! Я бы его и на порог не пустила.
— А за что вы так на него ополчились? — удивилась Леся. — Ведь родной же племянник.
— Какой он мне племянник? — вознегодовала тетя Мотя. — Поскребыш! Приблудыш! Отец его, мой братец то есть, он Матвея со стороны невесть от кого настругал. Да еще такой дурак был, что свою квартиру этому выродку завещал. Не иначе как не в себе был. Будто бы других наследников на квартиру не было. Пьянчуга!