Меликства Хамсы
Шрифт:
Вы, осколки славной нации армян,
чго томитесь в грязных тюрьмах персиян,
не забудьте детям внукам передать,
что Ростом готов за родину страдать.
Жаль, что гибну не в бою, разя врага,
но во имя веры жертва дорога.
Я, храбрец, что мощный натиск отражал,
сотни грозных персов в бегство обращал,
стал добычей труса, злого палача,
что дрожит по-бабьи, ноги волоча.
Пусть отец узнает: варвар проиграл -
сын бессмертным духом смерть свою попрал.
Что ж, наследник шаха, сам Аббас-Мирза,
ждет палач приказа, дальше ждать нельзя,
враг твоей державы – вот я пред тобой,
ну, казни скорее, наш не кончен бой!
Лишьо том скорблю я что в моих руках
нет меча, что перса вновь
Мелик Абов, его престарелый отец, после гибели любимого сына прожил недолго. Последние дни убеленного сединами героя прошли в горести и скорби.
Вот что писал он в Санкт-Петербург 23 ноября 1807 года в письме к Минасу Лазаряну (5), с которым после смерти архиепископа Овсепа мелики Карабаха делились своими многочисленными бедами:
«Великая служба моя святому престолу России и оказанные мною храбрости в Шуше еще при полководце Зубове – всем известны. Быть может, не безызвестно и вам, что сильные полчища Ага-Мамат-хана были изгнаны нами и рассеяны по лицу земли. Вследствие сего царь Ираклий, желая иметь нас защитником себе, клятвами и письмами убедил нас придти к нему, жить в царстве его и считаться наравне с первостепенными тавадами и князьями его. Мы прибыли; по обещанию своему царь дал нам Болниси, а во дворце своем назначил нам место выше всех своих вельмож. Такая жизнь наша продолжалась в царствования Ираклия и Георгия; ныне же мы лишены земли, имений и почестей, ибо все притесняют нас, стараются похитить у нас Болниси и требуют десятую долю наших урожаев. Все это так опротивело, что мы ни за что не желаем отныне жить там (в Болнисах). Когда я застроил и населил эту провинцию, очистил ее от всех врагов и хищников, то тогда только явились различные хозяева: один делается хозяином канавы, другой – присваивает себе горы, третий – землю; требуют у нас десятую долю и от хлеба и от сена. Не дают нам пахать, не дают косить и пасти скот; вследствие сего вся скотина наша повымерла, и мы, озабоченные, в настоящем году не пахали и не сеяли. Отныне, если даже все камни в Болниси превратятся в золото, то и тогда, отрекаясь, отрекаемся от сего имения. Ни денег не осталось в нашем кошельке, ни терпения… Дни свои проводим мы у порогов присутственных мест и ниоткуда не имеем помощи.
Вследствие всего этого я подал на Высочайшее имя всеподданнейшее прошение, дабы всемилостивейше дозволено было нам и народу нашему переселиться в отечество наше – в Карабах, жить и обстроиться там. Все же, что обещано мною на бумаге всемилостивейшему Государю, то и отныне присягаю и обещаюсь исполнить для выгод казны.
Как велика моя служба всемилостивейшему моему Государю, об этом не знает высшее правительство. Что же еще остается мне делать? Имел я первенца – Ростом-бека, сына моей старости и наследника моих предков, и его я принес в жертву всемилостивейшему и самодержавному моему Императору… Более же того, что и сделал и что и теперь творю, никто не в состоянии сделать.
Я имею каплю крови и то в каждый час готов пролить для имени моего Государя. Что же еще сверх сего мог бы я сделать?
В сущности видно лишь одно: я армянин, а потому все главнокомандующие и военачальники злятся на меня за мои подвиги и оказанную храбрость; о моих деяниях они не хотят довести, куда следует, ибо желают, чтобы я отчаивался и погиб бы с горя в неизвестности.
С Божьей помощью этого не будет. Я пока не сойду в могилу и не погибну от горя и отчаяния; напротив того, я и отныне намерен совершать подвиги, которые бы изумляли всех; в могилу же сойду я при моих деяниях, полных храбрости и мужества; но не умру я наподобие бессильным и больным, отпускающим душу в постели».
Далее, перечисляя услуги, оказанные им России, престарелый герой добавляет: «Несколько раз просил я графа (Гудовича) позволить нам переселиться, подобно мелику Джумшуду, в отечество, в Карабах, но он не согласился, отвечая, что если мы переселимся, то Болниси разорится, а ахалцихцы, лезгины и другие хищники и разбойники разорят окрестные г. Тифлиса селения.
Когда же мы говорим, что так как царь Ираклий пожаловал нам Болниси со всеми землями,
Он заканчивает письмо просьбой к Лазаряну ходатайствовать перед императором о выполнении нескольких его просьб, среди которых особенно выделяет просьбу «дозволить нам с подведомственным нам населением переселиться в отечество наше, в Карабах».
Нашим читателям известно, что в соответствии с высочайшим манифестом императора Павла I грузинский царь Георгий специальной грамотой пожаловал мелику Абову Болниси, а мелику Джумшуду – Лори, где они основали поселения, наделенные особыми привилегиями (см. главу XXXVI). Мелик Джумшуд, как мы увидим далее, понимая, что ситуация в Грузии после Смерти Георгия складывается неблагоприятно и отношение местных русских чиновников к меликам ухудшается, продал Лори русскому правительству и вместе со своими подданными вернулся в Карабах. Так же и по тем же причинам хотел поступить и мелик Абов. Но ему чинили всяческие препятствия, ибо теперь грузины не нуждались в помощи меликов…
Как ни стремился мелик Абов вновь увидеть свою родину, поселиться со своим народом на земле предков, ему так и не удалось осуществить свое желание.
Постепенно его отношения с грузинской знатью принимали все более враждебный характер. И, как рассказывают, однажды в Тифлисе, съев в гостях отравленную фасоль, он умер (1808). Мирза-Исабахш, его секретарь, приглашенный вместе с ним, также умер от отравления.
После смерти мелика Абова в семье Мелик-Бегларянов возникли разногласия о праве на наследование. Старший сын покойного Ростом-бек, который по обычаю меликов должен был наследовать ему, как мы знаем, был казнен в Тавризе. Другие два сына – Манас-бек и Саи-бек – были еще слишком молоды. Среди других претендентов был племянник покойного Фрейдун*, который был известен своим умом и храбростью и еще при жизни мелика Абова проявил свои достоинства. Он был одним из делегатов, посланных меликами в 1799 году в Санкт-Петербург к императору Павлу и удостоен его высочайшей милости (см. главу XXXVI). Все желали, чтобы наследником мелика Абова стал мелик Фрейдун, так оно и случилось. Но правление его было кратковременным. Избрание Фрейдуна вызвало зависть у его брата Сама, крайне несдержанного человека. Однажды во время бурного спора Сам набросился на Фрейдуна и нанес ему кинжалом смертельный удар (1808). После этого прискорбного случая вся семья возненавидела братоубийцу, и это не позволило ему достичь той цели, к которой он стремился. Преемником мелика Фрейдуна** был избран сын покойного мелика Абова Манас-бек.
* Мелик Фрейдун – сын мелика Беглара II.
** У мелика Фрейдуна было шестеро сыновей: мелик Овсеп, Шамирхан, Давид, перебравшийся в Индию, Талиш, Теймураз и Беглар.
В период правления последнего авторитет меликов в Грузии довольно упал. Вопреки привилегиям, высочайше пожалованным им императором Павлом I, вопреки преимуществам, которыми они пользовались со времен царей Ираклия и Георгия, – ныне их права все более ограничивались с тем, чтобы позже ликвидировать их вовсе.
Причиной всего этого был произвол русских управляющих, против которого резко протестовали мелики, зачастую обращаясь непосредственно к русскому правительству. Когда мелик Манас-бек после смерти мелика Абова и мелика Фрейдуна обратился к главнокомандующему Тормасову (6) об утверждении его в правах наследственного владения болнисскими жителями, то ему категорически отказали, объявив, что и Болниси и болнисские жители суть собственность государя и никому другому не принадлежат. При этом предписывалось задержать Манас-бека в Тифлисе и содержать под строгим наблюдением, дабы он более не сеял смуту среди жителей Болниси.