Мелисандра
Шрифт:
– Это неправда.
– Правда. Я сам видел, как он плавает.
– Где?
– Примерно в миле отсюда… в очень тихой бухте.
– Я вам не верю.
– Я и не думал, что вы поверите.
– Значит, больше вам нечего сказать.
– Нет, есть. На следующий день я снова отправился к бухте. Около полудня. Он снова был там… и плавал. На т раз я взял с собой одного из конюхов. Джима Стэнда. Я попросил его пока никому ничего не говорить. Вы можете пойти сейчас к нему и спросить. Он вам все расскажет.
Мелисанда недоверчиво посмотрела
– Я все равно вам не верю, – упрямо заявила она.
– А Джиму Стэннарду?
– Не сомневаюсь, что вы хорошо ему заплатили за то, чтобы он подтвердил вашу ложь.
С этими словами она отвернулась и пошла к дому.
Вернувшись в дом, она направилась прямиком в свою комнату. Пег принесла ей поднос с завтраком. Казалось, Мелисанда ее даже не видит, и любопытная Пег решила немного задержаться.
– Что-нибудь случилось, мамзель?
Мелисанда недоуменно взглянула на нее. Она ее не слышала. «Неужели это правда? – думала она. – Но разве я могу верить ему?»
Могло ли быть преступление заранее спланировано? Когда замешаны большие деньги… Она подумала о Леоне и его мечтах о новой жизни. Он умеет плавать – так сказал Фермор. Значит, он либо трус, который побоялся нырнуть в море, чтобы спасти Рауля… либо хладнокровный убийца.
Пег внимательно наблюдала за ней.
– Мамзель, у вас шок. Вы чего-то боитесь?
– Все в порядке, Пег.
Служанка уставилась себе под ноги. Ей нравилась мамзель. Пег со страхом думала о слухах, которые ходили среди слуг. Увидев Мелисанду в таком состоянии, она больше не могла молчать.
– Мамзель, – выпалила она, – не выходите за него! Пожалуйста, мамзель, это будет неправильно.
Мелисанда встала и подошла к Пег:
– Пег, что тебе известно? Если ты что-нибудь знаешь, скажи мне. Ты мой друг, Пег, и не должна ничего от меня скрывать.
– Миссис Соади говорит, что вы не должны ничего знать. А мистер Микер так не думает. Он говорит, что пойдет к сэру Чарльзу и попросит…
– Пег, я имею право знать. Это касается…
– Это касается французского господина. Ох, мамзель, вы не должны выходить за него. Все так говорят… потому что… понимаете, мамзель… мы его видели. Я видела его своими собственными глазами. Как-то утром мы ходили туда вместе с Бет. Мистер Микер его видел, и лакей тоже. Он плавал в море в тихой бухте… Мистер Микер говорит, у него был шанс спасти мальчика… а он притворился, будто не умеет плавать. Нам это не нравится, мамзель. Совсем не нравится.
– Значит… многие видели. А почему я не видела?
– Ну, они вам не говорили, мамзель. Просто не могли. Но теперь вам все расскажут. Он плавал в море. Всего лишь через неделю после того, как уверял, что не умеет плавать. Это странно, мамзель. И страшно. Миссис Соади просто вне себя от возмущения. Она говорит, что иностранцы не такие, как мы. Они совершают ужасные вещи.
– Пег, я знаю, что ты мой друг.
– Мы все – ваши друзья, мамзель. Уже решено, что вы остаетесь
– Пег! Пег, о чем ты говоришь? Я… я – дочь сэра Чарльза?
– Ой, это секрет, я знаю, но хозяин любит вас, поэтому привез сюда и относится к вам как к знатной особе. Ни с кем из слуг так не обращаются. И теперь, когда мы все знаем, мы ничего не имеем против… ведь мы все вас так любим.
Сколько всего произошло за короткий период! Она узнала, что Леон умеет плавать и, следовательно, мог спасти Рауля, хотя убеждал всех в обратном; да еще сэр Чарльз оказался ее отцом.
Мелисанда старалась скрыть от Пег свое волнение. Она поблагодарила девушку за ее доброту и слова утешения и повернулась к своему подносу. Пег вышла.
Мелисанда даже не притронулась к еде. Она направилась прямиком в кабинет сэра Чарльза. Постучала в дверь и с облегчением обнаружила, что он еще не ушел в столовую.
Его напугал взгляд, которым она смотрела на него.
Мелисанда выпалила прямо с порога:
– Я только что услышала невероятную новость. Это правда, что я ваша дочь?
Она увидела, как кровь отлила от его лица.
– Кто тебе сказал?
– Одна из служанок.
– Одна из служанок, – рассеянно повторил он. – Которая?
– Судя по всему, об этом знают все. Все… кроме меня.
– Какая нелепость.
– Значит, это неправда?
Мелисанда заметила его колебание, и ей стало невыносимо горько. Она действительно его дочь, но он стыдится признать ее. И встревожен оттого, что его тайна раскрыта.
Она знала, что Фермор – плохой человек; Леон, к которому она была так привязана, оказался трусом, если не хуже; а сэр Чарльз, на которого он взирала с восхищением, и вовсе слабый человек, не способный признать дочь из страха повредить своей репутации.
Монахини были правы. Мужской мир – жестокий мир. Неудивительно, что они удалились из этого мира, неудивительно, что они старались не смотреть на мужчин.
Теперь она тоже испытывала желание убежать от всех мужчин, спрятаться, пересмотреть свои взгляды на жизнь. Все они слеплены из одного теста, все до одного, и вряд ли Фермор – столь откровенно порочный – намного хуже других.
Сэр Чарльз постепенно оправился от потрясения. Она видела, что ее кумир, свергнутый с пьедестала, думает только об одном – как защитить свою репутацию.