Мелкие случаи из личной жизни

Стриковская Анна Артуровна

Не зная чем себя занять, он вернулся в гостиничный номер, достал из холодильника вчерашнее холодное «печено вепржево колено» и потихоньку прикончил его, даже не заметив. Потом прилег в обнимку с книжкой, и проснулся, когда до пяти оставалось не более получаса. Хорошо, что Прага невелика, вернее, невелик ее исторический центр, в котором располагались обе гостиницы. До Тани и добежать-то ничего не стоит, а доехать можно минут за десять. Обдумать все как следует времени не хватило, но это ничего. По ходу дела сообразим.

Можно

было не торопиться. Звонок Виктора из холла гостиницы как раз только разбудил Татьяну. Оставшись одна в своем номере она заплакала. Все время, оставаясь на людях крепилась, а тут отпустила себя и заревела от сознания собственного бессилия. Организм знал, что делал. Прорыдав полчаса, она упала на кровать не раздеваясь, и моментально заснула, Звонок ее разбудил, но не слишком. Осталось легкое обалдение. Поэтому она выскочила из номера, особо не утруждая себя всякими там макияжами и прическами.

Виктор не ожидал увидеть ее такой: заспанной, с немного опухшими глазами, без косметики, Почему-то все это ее не старило, наоборот, она казалась неправдоподобно юной. От зрелой, сильной, уверенной в себе женщины следа не осталось, перед ним стояла несправедливо обиженная девочка, которую хотелось обнять, прижать к себе и защищать от всего мира. Даже если бы Татьяна специально разрабатывала эффектное появление, ничего сильнее выдумать было невозможно. Сердце Виктора просто заколотилось, потом как-то прыгнуло и почти остановилось.

«Мое сердце остановилось, мое сердце замерло...» – пропел голос где-то внутри головы. Очень похоже, просто про него написано. Потом вспомнилось и продолжение: «Постояло немного и снова пошло», Действительно, через пару мгновений все вошло в норму, но то состояние никуда не уходило, напоминая о себе каждую минуту.

Татьяна, ничего не знавшая о физиологических явлениях в организме своего школьного друга, просто сказала:

Привет. Извини, я проспала. Сначала не могла заснуть, а уж как заснула...

Ну, ясно. Вы же с Ольгой всю ночь колобродили.

Можно подумать, мы с ней по кабакам шлялись, – внезапно обиделась Таня.

Не шлялись, это верно. Но и спать не ложились, а кроме того, волновались, наверное.

Волновались, факт. Особенно утром, когда мой бывший муж приперся за ребенком. Почему-то он на нас такого страху нагнал. Я стою ни жива ни мертва, Ольга вся трясется... Один Толик сохранял спокойствие, за что ему отдельное спасибо. Ладно, Вить, пошли куда-нибудь пива выпьем. Здешнее пиво очень положительно на меня влияет в смысле спокойствия.

Виктор обрадовался. Он как раз придумал, куда им пойти, где можно будет посидеть без свидетелей и обсудить все вопросы, которые возможно. Вслух он произнес:

Натуральный хмель, что ты хочешь... А мы будем обедать или так посидим?

Знаешь, мне что-то обедать не хочется. Совершенно аппетита нет. Но если ты голодный, то обедай,

а я что-нибудь к пиву погрызу.

Знаю я одно прелестное местечко... тут в двух шагах. Там отличное пиво, готовят вкусно, есть такие соленые крендельки, тебе понравятся. Кроме того, там уютно, народу мало, соотечественники практически не заходят. Можно спокойно посидеть, поболтать. Ты как?

Отлично. Только уговор: я плачу за себя сама.

Если честно, это заявление огорчило Виктора. Оно могло значить только одно: Татьяна ни на что, кроме совместной трапезы, не согласится. Почему — вопрос другой, и этот вопрос он собирался провентилировать. Но виду не подал, сказал спокойно:

Ну, если для тебя это так важно... Плати, что тут поделаешь. Но меня не позорь: не лезь расплачиваться. Деньги лучше потом отдашь, когда никто не видит.

Заметано.

Пивнушка действительно находилась в двух шагах, буквально за углом. Таня и не заметила, как дошли. Вот они стояли в холле гостиницы, а вот уже сидят за маленьким столиком в сводчатом подвале, перед ними горит свеча, от общего зала их отделяет выступ стены, и вся обстановка, кроме костюмов посетителей, кажется, взята прямиком из пятнадцатого века. Кружки им принесли огромные, глиняные, грубые и очень стильные.

Я здесь за три дня выпила столько пива, сколько дома за целый год. С другой стороны, пиво в Праге великолепное, жалко пропустить.

Да я тоже не великий питух, но тут это вроде обязательного ритуала. Если пива не пьешь, странно получается. Как-то я зашел в Праге в ресторан, заказал обед, а официант стоит, не уходит. Я на него посмотрел сурово, спросил: «В чем дело?», а он ласково так: «А пивечко?»

И ты?

А что тут оставалось делать?! Я ответил ему: «О, и пивечко!» – оба расхохотались.

Этот уютный треп ни о чем продолжался еще некоторое время, Татьяна расслабилась, сидела довольная, раскрасневшаяся, веселая. Вдруг Виктор, перегнулся через столик, взял ее за руку и начал гладить запястье, внимательно глядя при этом в глаза. Вот этого не надо. Таня моментально подобралась, напряглась и руку выдернула.

Тань, ты чего? Обиделась?

Витя, давай сейчас все проясним. Я не обиделась, не рассердилась, просто этого не надо. Все было так хорошо, давай не будем портить.

Почему портить?

Мы прекрасно тут проводим время как старые добрые друзья. Поэтому не надо усложнять. Ни самом деле ни тебе ни мне ничего больше сейчас и не нужно.

Я понял. Тебе не нужно. Мне как раз нужно, а тебе нет. У тебя в Москве кто-то есть?

А как ты думал? Есть, и вообще... Кроме того, есть мой сын, Туманский, твоя Лера...

Уже не моя!

Тем более... Ладно, объясню просто: Я люблю другого человека и не собираюсь так, походя, ему изменять. Даже со школьным другом. Тем более со школьным другом. Прости.