Мэллори

Чейз Джеймс Хедли

Корридон расхохотался.

— Им, должно быть, это все уже надоело, да и мне тоже, — презрительно проговорил он и, повысив голос, закричал: — Выходите, вы, трое! Я знаю, что вы здесь.

Крю повалился в кресло; казалось, он не дышит. Потом, видя как открывается дверь, он с шумом втянул в себя воздух и застыл. Держа в руке автоматический маузер, в комнату вошел человек в черном берете.

2.

Корридону не первый раз грозили оружием. В таких обстоятельствах он делался нервным и злым, потому что знал, что любой болван может с легкостью продырявить тебе живот — добровольно или по приказу. Среди тех,

кто наставляет оружие на людей, встречаются такие, которые не собираются жать на курок, но есть и другие, те, что только и ждут случая выстрелить.

Мужчина в черном берете принадлежал к категории лиц, готовых стрелять по любому поводу. Корридон убедился в этом, заглянув в сумрачные и горячие глаза своего противника. Для такого типа человеческая жизнь — все равно что пятно на старом плаще или грязь под ногтями. Маузер служил не просто угрозой — он был предвестником смерти.

— Только не шевелитесь, друг мой, — проговорил тип в черном берете.

По легкому акценту Корридон понял, что перед ним поляк. Он перевел взгляд с пистолета, нацеленного ему прямо в сердце, на дверь. Там стояла темноволосая девушка с высокой полной грудью, одетая в черный свитер и в черные же брюки. Большие черные печальные глаза плохо гармонировали с ярко накрашенными губами; на лбу виднелся длинный шрам. Ноги у нее были длинными, бедра — узкими, и вся ее фигура производила впечатление мальчишеской — пока взгляд не останавливался на ее груди. Особое внимание привлекали глаза — безжалостные, закаленные в ненависти и страданиях, в битвах и горечи.

— Привет, Жанна, — сказал Корридон, широко улыбаясь. — Разве нельзя обойтись без оружия?

— Садитесь, пожалуйста, и не вздумайте размахивать руками, — произнесла девушка холодным тоном. — Мы хотим с вами поговорить.

Корридон продолжал улыбаться, но губы его застыли. Он кинул быстрый взгляд на Крю, чьи испуганные глаза не отрывались от пистолета.

— Для того вы и следили за мной все это время? — поинтересовался Корридон. — То-то я смотрю, люди вы робкие…

— Прошу вас сесть, — твердо повторила девушка.

Человек в черном берете указал пистолетом на кресло.

— Туда, — сказал он.

Корридон пожал плечами и сел.

На пороге открытой двери показался третий тип — высокий, худой и однорукий. Шрам пересекал его лицо и терялся под черной повязкой, закрывавшей левый глаз.

— Все в порядке? — спросил он у девушки. — Я бы хотел заняться делом, если мое присутствие здесь не обязательно.

Никакого сомнения: этот человек был англичанином, причем вышел, скорее всего, из хорошей семьи, получил университетское образование и, безусловно, руководил всей этой группой. Он был настоящим джентльменом, и его вид лишь подчеркивал фальшивую элегантность Крю. Скромный твидовый костюм, короткие светлые ухоженные усы, платок, выглядывавший из карманчика…

— Да, — ответила девушка. — Но хорошо, если бы ты забрал с собой этого… — Она махнула рукой в сторону Крю. — Он будет нам мешать.

— Разумеется. — Однорукий сделал знак: — Пошли.

Он говорил таким тоном, будто привык ко всеобщему послушанию. Пока Крю еле-еле волочил ноги, взгляд однорукого перенесся на Корридона, и его лицо осветилось улыбкой.

— Пожалуй, нам пора представиться, — произнес он и указал на молодую женщину. — Жанна Персиньи. Человек с пистолетом — Ян; выговорить его фамилию просто невозможно. Я — Ренли, Найджел Ренли. Будьте добры выслушать то, что вам хочет сказать Жанна. Я прошу прощения за пистолет, суровая необходимость —

у вас репутации опасного человека. Ян не горит желанием ссориться с вами, да и я был бы огорчен, если бы вам пришла в голову мысль швыряться мебелью… Ну вот, я высказался, а теперь мне нужно уходить. Остальное узнаете от Жанны. — Он кивнул в сторону удалившегося Крю. — Этот господин не с нами. Случай свел нас вместе. И не знаю, кто больше об этом сожалеет… скорее, все-таки мы.

Улыбнувшись на прощанье, Ренли вышел, закрыв за собой дверь.

Корридон снял шляпу и пригладил огненно-рыжую шевелюру, благодаря которой в отряде особого назначения его прозвали Кирпич. Такие, как он, всегда привлекают женщин. У него был тяжелый квадратный подбородок, твердо очерченный рот и чуть свернутый на бок нос. Серые колючие глаза и саркастическая улыбка отпугивали многих. Выделялся он скорее мускулами и силой характера, чем добродушием, но иногда на него накатывала сентиментальность, отчего Корридон очень смущался.

Сидя в кресле и глядя на девушку и Яна, он признался себе, что не имеет ни малейшего понятия о смысле происходящего. Оба эти человека напоминали Корридону людей, с которыми ему приходилось иметь дело во Франции во время войны: фанатиков Сопротивления, стрелявших, не раздумывая. Однорукий был совсем другой породы. «Странно, — думал Корридон, — что их связывает?» Ренли понравился ему. Он встречался с подобными людьми: смелыми, решительными, надежными, которые делали дело скромно и тихо, не выставляя на показ свою храбрость.

Девушка придвинула стул с прямой спинкой и села за стол напротив Корридона. Ян стоял как статуя, не шелохнувшись и не отводя маузера.

— Вы не могли бы ответить на несколько касающихся вас вопросов? — спросила девушка, положив руки на стол и пристально посмотрев на Корридона.

— А почему я должен отвечать на ваши вопросы? — возразил Корридон. — Что все это означает? За кого, черт побери, вы меня принимаете?

Не забывая об оружии, он нарочно пытался вывести ее из себя, но лицо девушки окаменело.

— Нам необходим человек для одного поручения… строго конфиденциального. — Жанна говорила по-английски без акцента, но иногда ей приходилось подыскивать слова. — Только предварительно мы должны убедиться, что вы именно тот человек, который нам требуется. Мы не можем допустить ошибки.

— Плевал я на все поручения! Зря тратите время.

— Разве вам не нужны деньги? Работа будет хорошо оплачена.

Корридон саркастически улыбнулся.

— Что значит «хорошо»?

Они смотрели друг на друга, и Корридон подумал, что их разделяет не просто стол, а целая пропасть. Непреодолимая пропасть. Этому не было логического объяснения; говорила интуиция. В девушке чувствовалась жестокость — такая жестокость, которая совершенно исключает жалость, любовь, сердечность. Несмотря на всю ее красоту, Корридону никогда бы не пришло в голову ухаживать за ней — она была сексапильна, как манекен. Оставалось лишь догадываться, какая жизнь превратила ее в камень.

— Возможно, тысячу фунтов, — спокойно произнесла Жанна.

Он посмотрел на одежду молодой женщины, на старый и грязный плащ Яна и ответил, смеясь:

— Вот именно — «возможно»!

— Я сказала: тысячу фунтов. Половину сейчас, половину после окончания работы.

Корридон понял, что она не шутит, и это его удивило. Тысяча фунтов, огромная сумма!

— О какой работе идет речь?

— Вы готовы ответить на несколько вопросов, подтверждающих вашу личность? — снова спросила Жанна.