Мельничиха из Тихого Омута
Шрифт:
Жонкелия обернулась, и глаза у нее подозрительно блестели, как будто старушенция собиралась расплакаться.
– Ты.
– начала она, но голос её подвёл и пришлось прокашляться, - ты. Только не закончи, как Бриско!
– выпалила она.
– Кстати, - я помялась, но рассказала: - похоже, вашего сына убил кузнец.
– Шолдон?!
– ахнула старуха.
– У него в доме нашли похожие пули и ружье. И самого кузнеца нашли. он, вроде как, утонул ночью в нашем озере.
– Небеса святые.
– пробормотала Жонкелия и села на мешок с мукой.
– Спокойно,
– Вы тут посидите пока, отдохните. Я сама с заказами разберусь.
А со двора уже неслось «хозяйка! хозяйка!», и я поспешила выйти, потому что находиться рядом с Жонкелией мне было неловко и немного стыдно, хотя я ни в чем не была виновата.
Оказалось, что прибыл посыльный от доктора Ларка. Чокнутый врач прислал мне бумагу и письменные принадлежности. Для записей о голубях. Я чуть не фыркнула, но посылку приняла и даже наградила мальчишку-посыльного медной монеткой за труды. Бумага была бы и мне нужна. Надо завести книгу учета, чтобы считать доходы и расходы, надо вести списки заказчиков, если они продолжат идти косяком, да и список покупок легче делать на листе бумаги, а не на разделочной доске.
Я задумчиво посмотрела на кучу тряпья, которую Жонкелия выволокла во двор и бросила в углу. Какие-то серые и коричневые лоскуты, бесполезная ветошь... Бесполезная?..
Но додумать мысль я не успела, потому что в этот самый момент на дороге показалась - ни много, ни мало - карета. С бархатными шторами на окнах и с вензелями на дверцах. Карету тащили четыре лошади, кучер был в камзоле, расшитом серебром, и в шляпе, на запятках стоял слуга в синем камзоле, а сопровождали это великолепие трое всадников и. один пеший. И вот в пешем я сразу же узнала графского мельника. Господин Закхей трусцой бежал к мельнице, тыча в меня пальцем и на ходу орал, задыхаясь и покряхтывая:
– Вот она, ваше сиятельство! Вот она, ведьма!..
Признаться честно, я перетрусила. Даже мне - выходцу с того света. в смысле - Свете из цивилизованного мира, было ясно, что на мельницу пожаловал сам граф Фуллартон. А то, что с ним был господин мельник, доказывало, что его сиятельство приехал не зерно молоть. Наверняка, начнутся разборки из-за поломки графской мельницы.
И что делать? Бежать? Прятаться? И долго я пропрячусь где-нибудь в чулане?..
Стараясь сохранять хладнокровие, я оглянулась и спросила:
– Где ведьма? Какая ведьма?
На моё счастье крестьяне, дожидавшиеся своей очереди, тоже ничего не поняли и переполошились, завертев головами. Будто ожидали увидеть ведьму где-нибудь на дереве. Рядом с голубями. Ага.
Карета тем временем остановилась, слуга спрыгнул с запяток, распахнул дверцу и опустил подножку.
Мы все позабыли про ведьму и уставились на карету, дожидаясь появления графа. Мужчины сорвали шапки и заранее кланялись, а я была без головного убора, с чем себя и поздравила. Вроде как женщина не снимает чепчик даже при появлении короля, но мало ли.
Общее волнение перед появлением аристократа передалось и мне. Вот сейчас как появится
Граф Фуллартон появился из кареты и спустился по лесенке, опираясь на руку слуги.
Нет, на ангела его сиятельство точно не тянул.
Высокий, достаточно миловидный, ещё молодой - лет тридцати, но с хорошо наметившимся животиком, он был наряжен в пунцовый камзол с вышивкой золотом и драгоценными камнями, в широкополую шляпу с каскадом перьев и. в парик. Несомненно, у него был парик. Как у моей начальницы - особы преклонных лет и наимерзейшего характера.
Чем ближе подходил граф, тем меньше он мне нравился.
Глаза у него были светлые, водянистые, как у моргелютов. Тонкие губы, какие-то нервные черты лица...
Граф опирался на трость и вышагивал степенно и с важностью, выставив кадык, чем напоминал гуся. Мельник семенил рядом с ним и поглядывал на меня исподлобья, позади по ямам и рытвинам плелась графская охрана.
– Вот она, ваше сиятельство, - забормотал мельник, когда вся процессия благополучно добралась до мельницы.
– Где же?
– граф извлек из нагрудного кармашка очки на цепочке, крепившейся к пуговице.
Я не стала заставлять его сиятельство напрягать зрение и вышла вперед, исполнив какое-то подобие поклона и реверанса вместе взятых.
– Эдит Миллард, - представилась я, не вполне уверенная, что граф знает всех своих арендаторов по именам.
– Вы сдаете нам внаём землю здесь, у озера. Если вы по поводу долга, то в ближайшее время мы всё оплатим, нарушения по договору не будет и.
– Молчите!
– приказал мне граф, вяло взмахнув узкой холеной рукой.
Я немедленно вспомнила об отсутствии маникюра и постаралась спрятать пальцы, чтобы не шокировать его сиятельство.
Тем временем граф нацепил очки на нос и принялся разглядывать меня с головы до ног и обратно.
Только что наш двор был полон людей - и вдруг все куда-то исчезли. Кто-то срочно решил спуститься к озеру, кто-то занялся починкой совершенно целого колеса, и только Жонкелия, выглянув из дверей, замерла на пару секунд, а потом торопливо затрусила к нам, кланяясь на ходу.
Подбежав, она хотела поцеловать руку графу, но тот брезгливо отмахнулся, даже не посмотрев на старуху.
– Это у вас что? Бумага?
– господин Фуллартон снял очки, указывая на письменные принадлежности, которые я держала в руках.
– Да, ваше сиятельство, - ответила я и пояснила: - Мы с доктором Ларком проводим научные исследования относительно поведения птиц. По его просьбе я делаю кое-какие заметки о повадках голубей.
– Вы и писать умеете, голубушка?
– граф опять нацепил стекляшки на нос и оглядел меня ещё внимательнее, особенно заинтересовавшись моим корсажем.
Мне захотелось прикрыть вырез рубашки ладонью, я с трудом сдержалась и сказала печально, и со слезой в голосе:
– Жизнь научила, господин граф. Вы же знаете, что мой муж умер, оставил нам со свекровью одни долги. Мельница год стояла, и вот только сейчас мы немного оправились от нашей потери и вернулись к работе.