Мелочи геройской жизни
Шрифт:
И впрямь, а что аватар успел повидать за семнадцать лет жизни?
Берберианских «драконов»? Разорённое людьми поселение? Муравейник на отшибе, где дома теснятся один к другому, а сами горожане живут бок о бок с курами, козами, свиньями? Пеньки тут и там из-за бесконтрольной и бестолковой вырубки леса на дрова? Выжженные прогалины, остающиеся после того, как забывают потушить костёр те, кто ходит в тот же лес за грибами да ягодами?
— Даже птицы не пачкают в своём гнезде. Это делают только люди. Скоро они ничего не оставят от Эльа и таких, как мы с тобой, — почти богиня ободряюще положила
Арвиэль посмотрел на Лесовят уже с открытой неприязнью. Пристукнуть бы обоих… людиш-шек…
От чаши исходил умопомрачительный, по-настоящему волшебный аромат. Может… стоит попробовать? Один маленький глоточек не навредит. Колдовское зелье выглядело гораздо лучше человечьей похлёбки, гордо именуемой «компотом», а уж запах и вовсе было не сравнить. Тем более готовила его Перворожденная. Близкая по духу, своя…
— Пей, — шепнула владычица топи… Да какой там топи! С такой силищей можно весь Мир перевернуть! Очистить реки от мусора, насадить леса вместо жалких человечьих городишек, покрыть измученные распашкой поля травами и луговыми цветами. Вернуть всё к началу. К Эльа.
Что-то царапало запёкшуюся ранку, мешая строить планы на будущее. Ну, конечно… Браслет. Жалкое человечье суеверие, никчёмное, как сам род людской. И столько лет Отмеченный Саттарой жил рядом с этими отбросами, работал на них, общался каждый день?!
«Я лучше со светлоголовым стражником пообщаюсь. А может, подарю кое-что на удачу, чтобы он на эту голову беды не нашёл…»
Ну да, Майя немножко отличается от большинства в лучшую сторону, но если уж истреблять врага, то под корень. Жизнь за жизнь. За каждое срубленное дерево, вытоптанную лужайку, загаженный пруд.
«Понимаешь, малыш, каждый имеет право на жизнь…»
Да, Берен тоже получше многих. Он совершенно прав. И природа имеет право на жизнь. Так зачем Иллиатар создал этих паразитов? Почему Альтея только им позволила черпать из неё силу и обращать в заклинания?..
«Ты сможешь брать на себя ответственность за чужие жизни, только когда станешь силён и уверен в себе, а пока ты мал, учись думать и рассуждать, иначе вырастешь безответственным, как те, чей век недолог…»
Так отец учил. И Арвиэль попробовал заглянуть в себя…
Ответ пришёл из самой глубины, будто на поверхность мрачного ночного озера вдруг всплыла и распустилась белая кувшинка — земная сестра Волчьего Глаза. От неё пошли круги света, разгоняя наваждение тёмной феи…
Каждый имеет право на жизнь. А каждый новорожденный получает право на выбор. Это и есть правила Альтеи, нерушимые законы мирового равновесия. В вопросах, касающихся таких колоссальных по значимости понятий, как жизнь и смерть, нельзя смешивать единицы в безликую бесформенную массу, уравнивая всех до среднего арифметического. Увы, для людей этот результат, скорее всего, упадёт ниже нуля. Но те редкие абсолютные «плюсы» стоят тысяч «минусов», и кто поручится, что однажды, следуя за единицами, человечество не перешагнёт роковую отметку вверх по шкале? На четырёх столпах, созданных бессмертными Богами,
Аватар до хруста стиснул правой рукой запястье, перехваченное оберегом.
Берен, Майя, Марта, стражники, да те же Лесовята…
Люди. Да, порой бестолковые, но по-настоящему свои люди, без вопросов радушно принявшие маленького злобного мальчишку-нелюдя. И их убивать? За что лишать выбора?!
Вот в чём был подвох… На эльфов не действуют приворотные чары, и шельма не смогла бы заколдовать Арвиэля, но остаться с Наринэ его заставило бы другое. Взглянув на чистый новорожденный Мир, аватар больше не захотел бы видеть в нём людей.
Арвиэль медленно закрыл глаза, потом открыл и спокойно взял чашу. Пекло и горчило уже не только во рту, а во всём теле, даже губы, казалось, вот-вот вспыхнут: погрузившись в иллюзии, он совсем позабыл не только зачем пришёл, но и о том, что принёс в себе.
— Зачем ты натравила на нас свою стаю?
— Вы же пришли за крагги, вот я и дала вам то, что сами хотели… А что-то не так? — шельма невинно захлопала ресницами.
— Я пришёл за белкой, — с нажимом проговорил Арвиэль.
— Да подарю я тебе белку — хоть всех!
— Ты обещала, что орка не тронут, но его ранил один из твоих оленей.
— Не могу же я уследить за двадцатью хищниками одновременно. Многие из них тоже пострадали. Пей!
— Ты не сдержала слово, — аватар гнул своё, пытаясь тянуть время. Проклятье, когда же на ожившую нечисть-то подействует?! Пока она в силе, бежать рано — уйти даст, но стаю вслед пустить может. Сам Арвиэль ещё держался на ногах только благодаря исцеляющему дару.
— Тот олень просто защищался, а мог бы легко загрызть твоего орка. Но я приказала… — Наринэ судорожно схватилась за горло, по щекам пошли красные пятна. — Ч-что со мной?..
— Так колюта действует на всех, кого причисляют к живым… — Собирая ягоды, как чувствовал — пригодятся, и скоро.
Арвиэль позволил фее опуститься на землю, цепляясь за его одежду, даже немного помог, придержав за локоть, чтоб не упала.
— Ты меня отравил…
— Не тебя, а себя. Тебе просто дал свою кровь — то, что сама хотела…
— Но почему?!
— Потому что… — Второй спазм заставил выпустить чашу и согнуться пополам, а затем и упасть на четвереньки. Немного отдышавшись, Арвиэль закончил: — Потому что я выбрал так.
На нечисть, ослабевшую за сотни лет, отрава подействовала быстрее, чем на молодого аватара с искрой в крови, и взялась крепче. Однако в организме Арвиэля яд держался дольше, а сейчас для проводника троицы неопытных охотников время шло на минуты.
Он осторожно пополз назад, глядя прямо в изумлённые глаза шельмы, одураченной простым смертным. Однако Арвиэль совсем не чувствовал себя героем. Остроухая девушка молчала, и от этого молчания победа горчила ядовитой колютой.
По мере того как из феи уходила жизненная сила, слабели и чары: грибы потускнели, головки сморщились, опадая на иссыхающих ножках. Арвиэль хлестнул Веньку по щеке и, не дожидаясь, пока тот прочухается, принялся тормошить Сеньяна.