Мелочи жизни
Шрифт:
Дождавшись, когда он вышел, Маша с прежним раздражением посмотрела на мужа.
— Ну сколько раз тебе повторять?! Ну не заходи ты ко мне, когда я занята! Мне же неудобно! Мне вообще неудобно с ним заниматься! Это же мой школьный ученик! А я с него деньги беру! Пусть в три раза меньше, чем это стоит, но ведь деньги! За то, чему в школе его научить должна была! А все из-за тебя! Без пяти минут безработный! Ну что ты так на меня смотришь? Что?!
Казалось, покорно слушавший весь этот текст Сергей не спеша вынул
— Что это?
— Это то, что я нашел в твоей сумке. Очень помогает от зубной боли. — Сергей не то что не скандалил, он просто ворковал.
Вот оно. То, чего она ждала весь день. Из-за чего срывалась на учениках и родных. Она чувствовала, что этот день кончится плохо.
Словно не понимая, в чем дело, Маша поднесла письмо к глазам. Вначале зашевелились только губы, но уже в следующую минуту Маша читала письмо вслух:
— «Солнышко, мне так много нужно тебе сказать, что ждать, когда ты снова сможешь со мной встретиться, я, увы, не в состоянии... »
Маша задумчиво посмотрела на мужа.
Между тем в кухне Сорокин «доставал» Юлю.
— Когда слаксы будут?
— Вдохновение найдет — сошью.
— Ты мне это кончай! Я твоему вдохновению деньга, между прочим, плачу, — взъярился Сорокин.
— Будут тебе слаксы, будут. У тебя когда следующий урок?
— С матерью? В среду.
— В среду так в среду — сделаем. Копи деньги. — И Юлька поспешила выпроводить Сорокина из дома.
Сергей пристально посмотрел на жену.
— Что ты на это скажешь?
А что она может сказать... Пусть покричит. Глядишь, полегчает.
— Ну?! Что ты молчишь?! Маша пожала плечами.
— А что тут можно сказать...
— Теперь мне ясно, где ты по вечерам пропадаешь! Откуда у тебя деньги на шмотки!
Боже мой! Как ей все это надоело...
— Если тебе все ясно, что ты тоща от меня хочешь? — Маша села в кресло и отвернулась к окну.
— Что я хочу?! Ты что же, считаешь, что это в порядке вещей?! Завела себе любовника и... и... — Не находя слов от распирающего его негодования, Сергей вдруг замолчал.
— А чему ты удивляешься? Ты что, считаешь себя попрежнему главой семьи? Хозяином?
Меньше всего Сергей мог ожидать в этой ситуации, что Маша пойдет в атаку. Он все еще надеялся, что, увидев письмо, она рассмеется, расцелует его и объяснит, что это и не письмо вовсе, а какая-нибудь учебная игра по литературе. Какой-нибудь Тургенев или Гончаров. Что книжки читать надо. Так что же это... Всерьез?!
— Кто ты такой?! В чем ты мне муж, кроме печати в паспорте?
— То есть как это?
— Я не это имела в виду! Хотя и это тоже! На кого ты похож! Вечно небритый! Изо рта как из пепельницы несет! А одежда! Все как на клоуне висит... Даже галстук и тот по-человечески завязать не можешь!
— На себя посмотри.
— Правильно. И на меня смотреть страшно. Только по чьей вине? — Маша грустно посмотрела на свои руки. — Наждачная бумага... Тебе нравится, когда я тебя глажу? А это ведь ты раз и навсегда, с первого дня, еще семнадцать лет назад, сказал, что ни одной тарелки не вымоешь. Не мужское это дело. А уж стирать!..
— А он тебе стирает!..
— Он хоть себе стирает. И картошку меня носить не заставляет по семь кило. В одной руке. А в другой молоко. После двух часов в очереди. Молчишь? Ты всегда молчишь! Придешь с работы и в телевизор уткнешься! А он со мной говорит. Все время. Рассказывает, что в мире происходит. Что в искусстве. Мы с ним, между прочим, в театр ходим! И в музеи! Ты когда последний раз в музее был?! И цветы он мне дарит. Много цветов. Каждый день. Когда видимся...
— Ну почему обязательно надо было заводить любовника?! Неужели нельзя было со мной поговорить? Объясниться. Я же не знал, что ты... что тебя что-то не устраивает.
Маша истерично захохотала.
— Но ведь все всегда было так хорошо!
Сергей выкрикнул это так искренне. Неужели он действительно не понимал, что уже давно происходило между ними?
— Когда было? Когда? Ты вспомни, еще дети маленькими были... Ты хоть раз к ним ночью подходил? Может быть, ты их переодевал? Мыл? Недосыпал из-за них? Когда и что было хорошо?!
— А! Что с тобой говорить!..
— Конечно, что со мной говорить! На мне пахать надо. Я классное руководство бери. Я лишние часы бери. Я учеников бери. А его величество не может заниматься неинтересным ему делом.
— Я никогда тебя не заставлял столько работать.
— Не заставлял? Да? А на что мы жить будем? На твои инженерские с прибавкой? Или на пособие, которое тебе будут платить?! Тебя же со дня на день уволят!
— Ну допустим, меня пока наоборот повысили.
— Пять тысяч прибавили. Мы теперь машину купим.
— Все равно деньги.
— Лучше бы они тебе пообещали, что не уволят.
— Может, еще обойдется.
Это извечное «авось» больше всего раздражало ее в нем. Главное, хоть бы раз хоть что-нибудь, хоть как-нибудь обошлось...
— А ты что-нибудь сделал, чтобы обошлось? Ты в лучшем случае тост сегодня за это поднимешь. И все. А что праздновать будем, ни ты, ни я не знаем. Что? Что за семнадцать лет мы почему-то не развелись? Так я тебе скажу почему. Во-первых, квартиру разменивать лень. Во-вторых, суп, когда его сразу на всех варишь, — дешевле получается. Да еще привычка. И все. И весь праздник! И ты еще удивляешься, что у меня кто-то появился?! — Маша встала, направилась к двери.
— И что же теперь делать?