Мелоди Биттерсвит и агентство охотниц на призраков
Шрифт:
– Я знал, что твоя кожа будет такой, - сказал он.
– Слишком мягкая, по сравнению с твоими острыми краями.
Я нахмурилась.
– У меня нет острых краев.
– Есть. Вся ты из острых краев, сарказма и бед, но твоя кожа другая. Она гладкая и теплая, и она нравится мне больше, чем все остальное в тебе.
Он хотел сказать, что я приношу проблемы?
– Моя кожа тебя терпеть не может, как и вся я, - сказала я, но это было ложью. И даже не ложью во благо, не ради него точно. Я врала себе. И это не помогало, потому что стоило ему обхватить ладонью мою челюсть, как кожа словно засияла. Кожа млела. А голова нет, как и сердце, но кожа явно подводила. Она флиртовала с Флетчером Ганном как фанатка «One Direction»,
– А твой рот, Биттерсвит?
– спросил он, и я шагнула к нему ближе. Я посмотрела на ноги в тревоге, отдала им четкий приказ. Назад! Сейчас же назад!
Он провел задумчиво большим пальцем по моей нижней губе. Я хотела укусить его, но он мог быть из тех, кто получал от такого кайф, мог потом потащить меня за волосы или что-то еще. Потому я вздохнула и приоткрыла губы, для него это точно выглядело как приглашение продолжать, хотя я пыталась изобразить скуку. Но врала я ужасно, и мне не было скучно.
– И что мой рот?
– в голове это звучало с вызовом, но с губ сорвалось выдохом. Флетчер Ганн сделал меня слабой. Я была Мэрилин Монро на пороге офиса, и он прижал ладонь к моей спине и придвинул меня к себе. Боже! Мое тело было возле его, он склонил голову, и я знала, что должна остановиться, но я стала уязвимой, прочитав дневник Агнес. А этот джентльмен явно не предпочитал блондинок в белых платьях. Ему нравились низкие едкие брюнетки в джинсах и футболках с «Неугомонными». Я бы остановила его, но теперь он обхватывал мое лицо обеими руками, и это было так соблазнительно, что мои кости таяли. Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Я хотела поцеловать его. Он был так близко, что наши дыхания смешивались. Я закрыла глаза и положила ладонь на его сердце, я чувствовала его ровное биение под тонким хлопком рубашки.
Он был выше меня, и что-то было в том, как он склонил голову ко мне, как его мышцы напряглись, когда он обхватил мое лицо, что заставило меня приблизиться к нему, а не его. Я встала на носочки, чтобы достать до него, и он поцеловал меня в ответ очень медленно и чувственно, я скользнула другой ладонью по его шее к волосам. Он едва двигался, словно наслаждался. Поцелуй был самым спокойным, он открыл мои губы легким прикосновением языка, опустил одну теплую руку, накрыв мою ладонь на своей груди. Биение его сердца ускорилось, и когда моя язык проник мимо его губ, он издал тихий горловой стон, и этот звук был самым горячим из тех, что я слышала. Низкий и простой, и он уже не был таким неподвижным. Его пальцы скользнули по моей голове и впились в мои волосы, и ускорение темпа заставило меня захотеть забраться на него, как на дерево, обвиться и остаться там. Он отклонил мою голову, и других слов не было, это было мастерски. Я поищу лучшее слово позже, потому что это было слишком нежно для такой вредины, как я, но он умело затмил меня своими губами, руками и низкими сексуальными стонами.
– Биттерсвит?
Он произнес мою фамилию, и я впилась зубами в его нижнюю губу. Судя по тому, как он держал меня, ему нравилось, и его быстрое дыхание говорило мне, что на него это влияло так же, как на меня.
– Хмм?
– я не могла говорить, он ловил слова поцелуями. Если бы он спросил, может ли утащить меня в кровать, я бы точно сказала: «Да, прошу, делай это немедленно, и я моя спальня как раз по пути». Я уже тащила его по лестнице мысленно.
– Твоя собака обнимает мою ногу.
Я открыла глаза, губам не хватало его поцелуев, и я повторила его фразу в голове, пока слова не пробились через туман, что он вдохнул в меня. Собака обнимает ногу. Моя собака любит его ногу. Чертов Лестат! Я медленно опустила взгляд и увидела его, радостно висящего на ноге Флетча, глаза-бусинки закатились на плоском лице, полном радости. Отстань от него одноухий монстр из ада! Это не оргия, он мой! Я только теперь заметила, что дверь офиса открыта за Флетчем, и я поклялась убить Лестата жестоким образом. Я проткну его
– Я дам тебе уйти после того, как ты поцеловала меня, в этот раз, но только потому, что луковое соревнование тебя возбудило.
Я уперла руки в бока, поцелованные губы растянулись в оскале, и я посмотрела на него.
– Ты поцеловал меня. Ты увидел, что я была уязвима, и воспользовался шансом.
Он провел рукой по волосам и рассмеялся, взглянул в сторону главной улицы и покачал головой.
– Ты наименее уязвимая женщина из всех, кого я видел.
– А ты самый раздражающий человек на планете, - сказала я, толкнула Лестата в офис и закрыла дверь. Вмешательство собаки оказало такой же эффект, как ведро ледяной воды, сброшенное на меня с высоты. Это хорошо разрушило чары, заставило задуматься о том, что я делаю.
– Я рад, что мы разобрались. Ты прочная, я раздражающий. Я все еще думаю, что нам стоит забыть о разногласиях на вечер и заняться диким сексом, потому что я все еще чувствую тебя на губах. Ты вкусная.
Я уставилась на него. Кто вообще так говорит? Я вспомнила разговор с Мариной о Базе и героях. Стыдно, что мы не знали, как поступать, когда человек, которого ты терпеть не можешь, становился для тебя героем на пять прекрасных, но неуместных минут на пороге.
– Это вишневый блеск для губ, - сказала я, скрестив руки поверх футболки. Я знала, что я была в одном жарком поцелуе от падения, и мои слова от этого зазвучали враждебнее, чем должны были.
– Пошел вон, Флетч, и больше меня не целуй, ясно? И я не люблю разочаровывающий секс. Ни с тобой, ни с Далай-Ламой, ни с Тором.
Последнее было ложью. Страшно было, что и первое могло таким оказаться.
Он фыркнул и пошел прочь.
– Ты очень странная, Биттерсвит.
Я смотрела ему вслед, а он купался в золотом свете вечернего солнца, и я могла лишь согласиться. Я была ужасно странной. Я позволила поцеловать себя Флетчеру Ганну за зеленый совок.
* * *
Я хотела отнести будильник в магазин для бедных. Он мне не был нужен, потому что Лестат вылизывал мое лицо в шесть утра каждый день, чтобы дать понять, что ему нужно на улицу и поесть. Я наивно ожидала, что собака впишется в мою жизнь, что мне не придется ничего менять. В некоторых вопросах Лестат был не требовательным, он любил гулять меньше меня, и он был из тех собак, что постоянно приносили покрытый слюной теннисный мяч. За это я была благодарна. Но я не была рада тому, что он был избалован, бесился. Он был наглым. Он первый раз просил вежливо, а потом выжидал пять минут и мстил за то, что его проигнорировали. Я почти слышала его мысли. Не вывела меня быстро на улицу в 6:05? Милая Мелоди, тогда я справлю нужду на коврик у входа. Не дала мне миску еды к 6:15? Круто, я найду что поесть, пока жду. Банан еще в кожуре? Вкусно. Твои тапочки? Деликатес. Пробка от вина? Растерзаю с радостью, Мелоди, не сомневайся.
Он был мелким бандитом. Я должна была радовать его, и пока все шло так, как он того хотел, мы жили в мире. Это не тревожило меня в будни, потому что я все равно вставала, но сегодня была суббота, кровать была теплой, и я сменила вчера простыни, они до сих пор пахли свежестью, и это было так приятно. Я не хотела открывать глаза, они словно были склеены. Я не хотела выходить наружу, где Лестат будет ходить по аллее, как нетерпеливый пушистый генерал, выбирая место. Я застыла и притворилась, что его язык на моих глазах меня не тревожит. Я пыталась, но тщетно, ведь мы оба знали, что я сдамся. Вчера я купила новые тапочки, вязаные и с мехом внутри. Они мне нравились, и я прятала их под подушкой. Конечно, он знал. Не нужно было становиться боссом мафии, чтобы знать, что происходит в твоем доме в 6 утра. Я ощутила, как один из тапочек начинает медленно выползать из-под подушки. Хватит. Это была прямая угроза. Поднимайся, или тапочкам конец. Я открыла глаза, и он смотрел на меня с бубоном от тапочки в зубах.