Мелодия Бесконечности
Шрифт:
Дэни помогла ей собрать осколки:
— Ты, как — в порядке? Это что было? — обеспокоенно поинтересовалась она, — Хоть не порезалась? Ты уж, поосторожнее, ладно?
— Ничего не понимаю, — пробормотала Маргарита, — Как мог кофе снова вскипеть у меня в руках? — а про себя подумала: — Господи, и что за бред я несу. Подумают ещё, что ненормальная.
— И вовсе ты не ненормальная — нечего на себя наговаривать, — белокурая попыталась она успокоить подругу.
— Что ты сказала? — изумилась Марго, — То есть, ты что, услышала мои мысли?
— В самом деле, что ли? Что я только что сделала? — не меньше удивилась
— Так, подруги, мне уже начинать вас бояться? Вы меня пугаете, — Джастина посмотрела то на одну, то на вторую, и в глазах всех троих было недоумение.
— Доброе утро, девочки! — мимо столиков столовой к ним легкой походкой направлялась рыжеволосая Эллен, её волосы и блузка были мокрые, девушка спешно обтиралась бумажным полотенцем, — Так, сейчас я должна сесть и упокоиться, — она присела рядом с подругами, — Вы только посмотрите на меня. Хотя, нет, лучше не надо — ну, как я в таком виде покажусь на парах? Что ж за невезение такое — ну, почему кран в дамской комнате должен был сломаться обязательно на мне? Ой, простите! У вас тут тоже что-то случилось? Что за лица такие? — многие ошибочно принимали застенчивость и некоторую манерность этой девушки, плавность её движений и медлительность её речи за высокомерие и заносчивость гордячки, хоть на самом деле девушка просто была очень стеснительна и неуверенна в себе, что очень мешало ей сходиться с людьми, но теперь в окружении друзей она расцвела и раскрылась подобно нежному цветку, обладая не только высоким интеллектом, но и добрым и отзывчивым сердцем.
— У нас всё в порядке, Эл. Тебе помочь или сама справишься? — Джасси протянула ей чистую салфетку, чтобы та протёрла протерла свое лицо. Внезапно рыжеволосая так и подпрыгнула на стуле, испуганно глядя на сероглазую подругу.
— Сегодня явно не наш день, — хмуро пробурчала Маргарита.
— Да ладно тебе. А что собственно такого страшного произошло? Ничего, просто неудачное совпадение — только и всего, — ответила Даниэлла, — Мы просто переутомились, вот и лезет в голову всякое.
И кульминацией потрясений в тот день стали занятия в спортивном зале:
— Курс, стройся! Добрый день, леди и джентльмены! Разрешите представить вам нового преподавателя — господина Джаньянта Кхана. Он теперь будет вести у вас занятия и факультатив по самообороне.
Перед ними стоял ни кто иной, как Джон собственной персоной — его волосы были собраны в хвост, а в выборе спортивного костюма он остался неизменно верен кроваво-алым оттенкам.
— Добрый день курс! — поздоровался Джон — Как, говорится, в здоровом теле — здоровый дух. Это я и попытаюсь донести до вас на своих занятиях.
Маргарита закашляла от неожиданности и, на всякий случай, протёрла кулачками глаза, как это делают маленькие дети.
— Марго, ты челюсть-то подбери, а то уж как-то неприлично, — Дэни дёрнула её за рукав, — Ну, как — ведь удался нежданчик? Мне удалось убедить тётю Джульетту, что он — родственник самого Салман Кхана, основателя Академии Кхана, и ему необходима наша поддержка.
— Не то слово — у меня до сих пор мурашки по коже, — вздохнула Маргарита, — Ну, удружила, так удружила, подруга. Я даже не знаю, как мне теперь себя вести. Но — за Джона, я, конечно, рада. Спасибо, дорогая, что помогла ему, и тётушке передай мою самую искреннюю благодарность.
— Да
Кровь и слезы
В раздираемой межклановыми войнами Японии восемнадцатого века выживать было крайне тяжело, а у наемников работы всегда было в достатке.
Их было четверо — самых молодых и самых удачливых из них, связанных не просто нерушимыми клятвами, а теми искренними чувствами, что испытывали друг к другу, готовые снять с себя кожу друг ради друга, если потребуется, в случае, когда не останется уже и последней рубашки.
Один был высок, худощав и бледен, с косой густых черных волос, отливавших лиловым оттенком на солнце, и стальным блеском узких глаз — ловкий, быстрый, бесшумный и смертоносный.
Второй чаще играл роль странствующего монаха, был нескладен и долговяз, с непривычными темно-рыжими волосами и зелеными глазами необыкновенно чистого оттенка.
Но ещё более удивительными были глаза одной из двух девушек — небесно-голубые, что ярко выделялись на фоне светлой кожи лица в обрамлении остриженных до плеч угольно-черных волос. Это был как раз случай опасной красоты, знающей множество приёмов умерщвления — от легких и безболезненных, до страшных и мучительных, с одинаковым успехом и легкостью использовавшей и яд, и кинжал, и маленькие сюрюкены и дротики или губительную силу отточенного лезвия катаны.
Четвертая — тоже девушка — маленькая и хрупкая, как фарфоровая статуэтка, с длинными темно-каштановыми волосами и большими карими глазами, более преуспевшая в науке врачевания, чем убийства, не раз спасавшая жизни друзей при помощи своих знаний и мастерства.
Их звали Юто, Ори, Акеми и Марико…
…Она рубила направо и налево, оставляя за собой изуродованные трупы. Иногда вытирала с лица чью — то кровь и снова сеяла смерть коротким мечом. Её лицо выражало страдание, и она, кося орду, стонала сквозь зубы: «Варвары! Варвары!»
Вдруг краем глаза Акеми заметила мелькнувший в толпе неподалёку жёлтый плащ и вскрикнула:
— Ори! НЕТ!
У неё шумело в ушах, глаза застилала кровавая пелена, но она только ещё неистовее пробивалась к повозкам… На одной из них увозили Ори, раненного или мёртвого…
Где — то рядом всхлипнул Юто и упал с рассечённой грудью. Она даже не успела пробиться к нему — всё пространство между ними заполонили атакующие враги.
Девушка всё также размеренно рубила головы и конечности, вспарывала животы, рассекала вдоль и поперёк. Она уже почти ничего не видела и не понимала, но продолжала сражаться.
Последнее, что она услышала, был зов Мари, искавшей её — из последних сил попыталась ответить, но из горла вырвался только сип, ноги подкосились, и опустилась темнота и тишина.
Очнулась она от стука колёс и толчков на неровной дороге. Её везли в кибитке, очень грязной и вонючей, с голым полом и несколькими крюками. Из щелей не пробивалось ни лучика света, и поэтому решила, что стояла ночь.
Ещё плохо соображая, она попыталась освободиться и ощутила острую боль в левом боку. Руки и ноги были стянуты кожаными ремнями и привязаны к крюкам. Со стороны донёсся хриплый стон Юто.