Мелодия первая
Шрифт:
Дыхание затаила не только я, но и все посетители таверны.
— Я рада, что сегодня смогу провести кусочек своей жизни вместе с вами в этом месте, — она обвела взглядом всех присутствующих. — Говорят, что менестрель может сочинять свою музыку и петь лишь до тех пор, пока его песни кому-нибудь нужны. Пока они эхом разлетаются в сердцах, навечно оставаясь в душе.
И еще один аккорд, теперь по залу полилась тихая и грустная мелодия. Она захватила меня сразу, целиком и полностью, растворилась внутри, словно став продолжением.
Еще мгновение и Элейна запела, вплетая в ноты своей
Одиночество — странное слово.
В нем так мало всего и много,
В нем загадка, в нем тайна скрыта,
И потеряна, всеми забыта.
Там внутри есть и боль, и стужа,
Будто ты никому не нужен,
И в толпе окружающей снова
Ты один — не дано другого…
Лесс бережно взял меня за руку и прижал ее к своей щеке. Я чувствовала его тепло, его прикосновения. Знала, что он рядом. Но не могла оторваться от изумрудных глаз вечно юной девушки, ощущая, что ее слова сейчас являются для меня чем-то гораздо большим, нежели простая песня…
Ты один.
Одиночество — странное чувство.
Тебе радостно или же грустно,
Улыбаешься ты или плачешь,
Это все ничего не значит.
В череде этих вечных событий
Ждут потери и море открытий,
Ждет в судьбе тебя много иного,
Но ты один — не дано другого…
И в памяти одна за одной проносились ужасные, неправильные картины из моего прошлого. Черные, выгоревшие дотла доски, серый безликий пепел, кружащий на месте моего дома в Ире, горечь. На моих руках кровь убийц, лишивших меня всего, что я любила. Альредо, бережно держащий меня в своих объятиях. Долго сдерживаемые злые слезы, все же текущие по лицу. Ярость на весь мир, за такую несправедливость. Ты один.
Одиночество — странное бремя,
Безвозвратно уходит время.
Закон ли случайность это?
Никогда не найти ответа.
Как игра без смысла и правил,
Кто-то что-то отнял и добавил.
А в бесконечном потоке снова
Ты один — не дано другого…
Филипп, Софи, Кемерон, Рене… Страстные и нежные поцелуи Гарена… Смех приехавших погостить сестер, ссора с мамой, белые тюльпаны бабушки в Рудии, внимательный и бесстрастный взгляд трех наяд, зеленый огонь от заклятия некроманта, янтарно-желтые глаза умирающего эльфа на фоне алых волос, рассыпавшихся по траве… Все, чего бы со мной никогда не было, если бы Лесс был жив…
Его не может быть рядом со мной. Я похоронила его, я старалась начать все заново. И все, что происходит вокруг, может быть всем, чем угодно, но только не моей реальной жизнью! Ты один.
Я знаю это, я об этом помню…
Другого не дано
— Лесс, — я подняла голову, смотря прямо в его глаза. — Я никогда прежде не чувствовала себя такой счастливой. Слышишь. Никогда. Но так не может быть.
— Что?
— Ты умер, Лесс, я знаю это… Ты умер.
Я встала из-за стола и быстро устремилась на улицу, забыв о все еще играющей на лютне Элейне, об остывающем глинтвейне. Весь этот мир был сказкой,
Но долго в одиночестве я не пробыла, уже через несколько минут он меня догнал, выйдя вслед на свежий воздух.
— Шейн!
— Я люблю тебя, и всегда любила. Ты — часть меня самой, без твоей улыбки, поцелуев и объятий все, что есть вокруг меня, не имеет никакого смысла. И я бы отдала все, чтобы Мирослава стала реальностью. Но я знаю, что это все не так… Знаю.
— Шейн, что с тобой… — тихий шепот.
— Лесс, ты — кусочек моей жизни, который невозможно забыть, но и невозможно вспоминать… Самое светлое, самое горькое. Но ты умер еще пять лет назад. И я не могу быть в Ире прежде всего потому, что нахожусь в океане рядом с Независимыми островами.
Я уже не могла остановиться, приблизилась вплотную к мужчине и поцеловала его так, как никогда до этого. Осознавая жуткой острой иглой внутри, что этот поцелуй будет последним…Прощальным. Нежно, страстно, делясь всем, что накопилось за эти годы внутри меня.
— Люблю тебя, — эхом повторяю свои слова. — Люблю, но жить прошлым вечно просто невозможно.
И словно в подтверждение моим мыслям доносится из таверны грустный и нежный голос менестреля.
Пусть это так и останется всего лишь моей мечтой, недостижимой, глупой, самой желанной.
Нет силы бороться, хотеть силы нет,
К вершинам нет смысла и дальше стремиться.
Сегодня узнала я главный ответ —
Заветным мечтам не дано воплотиться.
Желания нет, и нет места надежде.
Отчаянье топит все чувства внутри
Не быть никогда мне такою как прежде
Нет больше огня, и нет в сердце любви.
Жизнь карточным домиком рушится в прах,
Воздушные замки навеки забыты,
Осколки ушедшего тают в руках
Эмоции все так жестоко убиты.
И знаю, что нет всем потерям числа,
Легко эта боль не сумеет забыться
Один на один, только горе и я,
И крик гулким эхом в душе отразится.
И плачу, злые слезы обиды и облегчения оставляют мокрые дорожки на щеках.
Но, несмотря ни на что, я найду в себе силы жить дальше. Жить… без тебя…
Я пришла в себя, глядя в глубокие карие глаза Гарена. Он сидел прямо на палубе, бережно держа меня на руках и прижимая к себе. Бледный, испуганный. Таким я еще никогда его не видела.
— Шейнара, — он увидел, что я смотрю на него, и обнял вдруг еще крепче. — Нейт бы тебя побрал с твоими фокусами!
Радушная встреча, ничего не скажешь…
Как ты могла помнить все, девочка?! Гул пораженных голосов. Как?!
Бессвязные обрывки медленно складываются в единую картину. Игра. Я же играла с этими странными светлячками. И, кажется, выиграла, раз до сих пор жива.
Мы не светлячки, смертная, мы — дирсы! Обиженный шепот. И ты выиграла. Еще тише. Невозможно, невероятно, глупо, неожиданно… Голоса сливаются, смешиваются друг с другом. Мы держим слово. Но во второй раз так просто тебя и твоих людей мы не отпустим!