Мелья
Шрифт:
В этом же году 16 июля битвой у городка Окоталя (Никарагуа) началась освободительная борьба никарагуанского народа, вошедшая в историю как движение генерала Сандино. Горячий патриот и человек прогрессивных взглядов, генерал возглавил борьбу против национальной реакции и американских интервентов В январе 1928 года Мелья создал в Мексике комитет «Руки прочь от Никарагуа!». Комитет занимался не только пропагандистской деятельностью, но и, например, собирал деньги, которые передавал представителям армии Сандино.
При всей своей занятости в ЦК компартии, в Антиимпериалистической лиге и в других организациях
«Эль Мачете» была создана тремя художниками: Хавьером Герреро, Давидом Альфаро Сикейросом и Диего Риверой — как рупор Революционного профсоюза художников Мексики. Ее первый номер вышел 13 марта 1924 года. Через несколько месяцев художники предложили коммунистам использовать страницы своей газеты, и «Эль Мачете» стала органом компартии, а ее основатели продолжали в ней работать. Так в редакции состоялось знакомство художников с Хулио Антонио, которое в дальнейшем переросло в крепкую дружбу.
Хулио также принимал активное участие в выпуске газет «Эль Либертадор» («Освободитель») — органе Антиимпериалистической лиги (не говоря уже о «Трен блиндало» и «Куба Либре») и «Эль Бонете» — органе Антиклерикальной лиги. Друзья удивлялись его энергии и работоспособности. В редкие свободные часы он отправлялся на прогулку в парк Чапультепек, и чаще всего с ним бывали кубинцы Антонио Пуэрта и Алехандро Баррейро. Друзья иногда катались на лодке, причем Хулио всегда просил у лодочника весла, чтобы немного поразмяться.
По решению компартии он стал чаще бывать в горняцких районах. В особенности часто приходилось ездить в Халиско, где генсеком Федерации горняков был Давид Альфаро Сикейрос. Среди горняков Хулио пользовался большим авторитетом, недаром ему пришлось принимать участие в забастовках на шахтах «Эль Ампаро», «Пьедра бола», «Ла Масата» и на других.
С Кубы приходили печальные вести. Преследования коммунистов усилились еще больше. Был закрыт Народный университет имени Хосе Марти. Была арестована большая группа кубинских интеллигентов.
29 марта Херардо Мачадо поставил на обсуждение в палате представителей проект закона о продлении своих полномочий, что, в свою очередь, заставило бы внести поправки и в конституцию страны. На следующий день студенты столичного университета отправились к дому профессора университета, выдающегося патриота Хосе Энрике Вароны, чтобы посоветоваться с ним относительно действий в сложившейся обстановке. Но оказалось, что дом Вароны окружен полицией, которая набросилась на студентов. Студенты отступили к зданию университета и попытались укрыться в нем, но полицейские по приказу начальника национальной полиции Пабло Мендиэты проникли в здание Alma mater, дабы расправиться с крамольниками. Дом Вароны также подвергся нападению карателей.
На следующий день студенты опубликовали манифест, в котором писали: «Мы последуем зову нашей совести, призывающей нас восстать против закона, принятого палатой, который ведет к реформе конституции и продлению полномочий…»
Энрике Хосе Варона
По всей стране поднялась волна недовольства. Люди выходили на улицы и, несмотря на полицейские репрессии, выражали протест против Мачадо. В начале апреля ЦК Компартии Кубы опубликовал воззвание:
«Не может Коммунистическая партия Кубы, партия рабочих и крестьян, молча взирать на циничное попрание общественных свобод. Трудящиеся города и деревни в настоящий момент должны защищать свои права, если не хотят быть ввергнуты навсегда в еще более страшное рабство и угнетение…
Товарищи пролетарии, если будут осуществлены переизбрание и продление сроков полномочий Мачадо, рабочие и крестьяне окажутся связаны по рукам и ногам империализмом янки».
Возмущенный закрытием Народного университета имени Хосе Марти, Мелья написал письмо на Кубу в недавно созданную организацию Студенческий директорат: «Студенты всегда, во все времена были и остаются революционерами и преобразователями. Мы не должны забывать, что национальные тираны только лишь инструменты в руках империалистов, поэтому, чтобы изменить социальный строй, надо вести борьбу всеми средствами… Только коммунистическая партия может возглавить социалистическую революцию, которая освободит национальную экономику от капитализма янки».
Весь год Куба бурлила. Попрание конституции Мачадо разоблачило его в глазах всего народа. Особо ненавистным стало его имя среди студенчества. Закрытие университета, расширение рабочего движения, закрытие Народного университета имени Хосе Марти — все это гальванизировало студенческое движение. В ответ на кубинские события Хулио написал статью «Студенты и социальная борьба», которую опубликовали в Гаване.
Он писал, что по примеру студентов дореволюционных русских университетов студенты Латинской Америки участвуют в социальной борьбе.
Работая над этой статьей, Хулио вспоминал студенческие годы, поиски ответов на вопросы, которые сейчас показались бы наивными. Но тогда они делали первые шаги к тому, что сейчас является социальной борьбой.
Он писал, что борьба студенчества — это часть «великой борьбы классов, которой охвачено человечество», и был уверен, что студенчество становится той силой, на которую революционеры-марксисты могут опереться в любом случае. Социальная борьба в латиноамериканских университетах стала предвестником будущих политических изменений. Он считал, что настанет время и «…как вчера французская революция, русская революция найдет свой отклик в Америке».
Хулио не забывал встреч в Брюсселе с Айя де ла Toppe и его позиции на конгрессе, которая так возмутила Хулио. Бывший кумир студенческой молодежи, призывавший к ниспровержению империализма, в Брюсселе был очень осторожен, хотя и пытался навязать всем делегатам-латиноамериканцам свои идеи. И тогда в Брюсселе Хулио ясно понял, что недалек тот час, когда от «социализма» перуанского адвоката не останется и следа И действительно, перерождение его в обычного буржуазного политика-реформиста шло довольно быстрыми темпами.