Memento Mori
Шрифт:
Чёрт побери, до сих пор не могу привыкнуть к подобному комфорту!
Поэтому стоило мне улечься в постель, как сознание снова уплыло, а после я и вовсе уснул.
Очень смутно помню, как меня несколько раз вынимали из кровати, чтобы вымыть, и снова сменить простыни. Но всё было как в тумане, и фокусировать внимание на размеренной работе слуг никакого желания не было. А вот диалог между мистиком и прелатом Лафрамбуазом, который я невольно подслушал, очень сильно удивил меня.
– Он идёт на поправку, - услышал я уверенный голос мистика.
Он словно доносился издалека, так слышишь голоса, когда засыпаешь во время попойки в кабаке. Вроде
– Я слышу в вашем голосе удивление, - ответил ему инквизитор. – У вас были сомнения в избранном методе?
– Появились, когда мне сообщили все факты о пациенте, - заявил мистик. – Почему вы сразу не сказали, что на нём лежат два проклятья? И сейчас к ним добавилось третье.
25
Корпия - растеребленная ветошь, нащипанные из старой льняной ткани нитки, употреблявшиеся как перевязочный материал
– И как бы вы посоветовали лечить его в этом случае? – непробиваемый тон прелата тут же сбил всю спесь с мистика.
– Не знаю, - ответил тот. – Просто не знаю. Клейма, конечно, помогут в некотором роде усвоить полученную пациентом силу, не дадут ей вырваться наружу. Вот только как быть с остальным… То, что кипит и клокочет сейчас внутри пациента, может убить его. И в этом случае мы можем получить такое чудовище, что правитель Иерусалима покажется просто ребёнком.
– Не стоит говорить таких вещей, - оборвал его Лафрамбуаз. – Даже там, где как вы думаете, вас никто не слышит. И как вы рекомендуете поступить с пациентом?
– Он – опасен, безусловно, - заявил мистик, - но если судить по его поведению, то скорее верен вам. Однако, если уместно подобное сравнение, то пациента можно уподобить цепному волку. Быть может, он кажется опасным лишь для врагов, но остаётся в душе своей диким зверем, и всегда может вцепиться вам в горло.
Спасибо, конечно, за столь лестную аттестацию, однако теперь, видимо, я отправлюсь на костёр раньше, чем приду в сознание в следующий раз.
Однако этого не произошло. То ли инквизитор был слишком рисковым человеком, то ли не совсем поверил словам мистика. Но как бы то ни было, а я пришёл в себя от того, что в глаза бил узенький, но удивительно противный лучик света. Он словно пытался пробуравить мне веко, чтобы добраться до глаза.
Я заворчал, словно медведь в берлоге, а примерно так я сейчас и чувствовал, и зарылся в подушку лицом. Просыпаться отчаянно не хотелось, несмотря на то, что ощущал я себя скорее очень хорошо отдохнувшим. Как будто после особенно длинного и тяжёлого рейда смог, наконец, выспаться как следует, дав себе много часов отдыха. Даже с избытком. Именно поэтому так не хочется подниматься на ноги, да и вообще просыпаться.
Однако вскоре к противному лучику присоединился хлопок двери – в комнату вошёл врач Амбруаз. И этого проницательного человека было не обмануть.
– Вставайте, - бодрым тоном заявил он. – Кризис давно миновал, вы почти здоровы. По крайней мере, настолько, чтобы подняться на ноги и самостоятельно добраться до кухни. Вам давно пора принимать нормальную пищу, вместо тех жиденьких бульончиков, которыми вас кормили прежде.
Стоило ему произнести эти слова, как у меня, словно по
Встать на ноги я, конечно, смог, вот только и это оказалось практически подвигом. Врач тут же шагнул поближе, подставляя плечо. Я с благодарностью принял его помощь, и вместе мы зашагали в сторону кухни. По крайней мере, я надеялся, что Амбруаз ведёт меня именно туда – ведь в доме, где поселил меня инквизитор, не ориентировался совершенно.
Хотя особенно ориентироваться и не надо было – на кухню меня бы привёл нос. Столько запахов готовящейся еды я не ощущал уже давненько. Нет, конечно, в многочисленных трактирах и на постоялых дворах, где мы останавливались по дороге сюда, тоже готовили много, вот только запахи были далеко не такими аппетитными. Последние шаги мне пришлось глотать слюну, чтобы не захлебнуться ею.
Врач усадил меня за стол, и кухарки тут же принялись выставлять передо мной тарелки и блюда с самой разнообразной снедью. Амбруаз, наверное, предупредил их о моём визите, потому что вряд ли они готовили бы столько еды. Время-то было неурочное. Тот самый час, когда завтрак уже прошёл, а обед ещё и не думает начинаться.
Я ел и пил – много, как, наверное, никогда в жизни. Сердобольные женщины, глядя как я поглощаю блюда одно за другим, подкладывали новые. А на плите уже шкворчали сковородки и булькали кастрюли. Останавливаться на уже приготовленном кухарки явно не собирались. Они переговаривались тихими голосами, и я, несмотря на то, что был увлечён в первую очередь едой, да так, что за ушами трещало, всё же слышал, отдельные слова. Чаще всего повторяли нечто вроде: «бедолага» или «как из голодного края», а более осведомлённые принимались то и дело пересказывать мою историю. Точнее то, что слышали и как это поняли, часто перебивая друг друга и принимаясь спорить по сущим пустякам. Ну, по крайней мере, мне это казалось именно пустяком, однако женщины имели по этому поводу совсем иное мнение.
Надо сказать, я умял почти всё, что они поставили передо мной, и даже не ощущал особенной тяжести в желудке, которая должна была неизбежно возникнуть после такого количества съеденного. Сидевший тут же Амбруаз едва притронулся к своей порции, скорее из вежливости, и совершенно не возражал, когда я подвинул к себе его тарелку. Он периодически подливал мне сильно разбавленного вина, которым я запивал еду, и за время моей трапезы ушло почти полтора кувшина довольно внушительного объёма. От выпитого слегка закружилась голова, а от съеденного почти сразу потянуло в сон. Амбруаз помог мне встать и кое-как, опять же с его помощью, я доковылял до кровати.
Оказывается, пока я ел, успели поменять простыни, хотя они и не пребывали в столь плачевном состоянии, как когда я пришёл в себя в первый раз после клеймения.
– Теперь вам лучше поспать подольше, - сказал на прощание Амбруаз. – Сон и плотная еда для вас сейчас лучшее лекарство.
– А может быть найдётся какое-нибудь средство, - решил поинтересоваться я, - которое поднимет меня на ноги? В более короткие сроки, чем еда и сон.
– И думать забудьте, - отрезал стоявший в дверях врач, - ваш организм слишком ослаблен для подобных препаратов. Да и вы уже употребили достаточно. Одно то, что вы пили сильный опиат, видимо, чтобы умерить головную боль, и принимали некие тонизирующие средства алхимического производства, так ударило по вашей печени, что ей ещё долго оправляться. Так что выбросьте из головы эти глупости.