Мемориал
Шрифт:
Сошёл оттуда странный кто-то с чёрной копной волос, в белом хитоне (наверное — капитан?).
Долон слышал их разговор очень отчётливо, но не понимал ни слова. Они говорили очень торжественно, как будто исполняя ритуал. Имена каких богов призывали они в этой шумящей тьме, сквозь горький воздух моря, сквозь мерцание волн и звёзд?
Троянцы слушали молча.
Затем Аменаа обернулся к начальнику отряда.
— Можно начинать. Ставь людей цепочкой.
И акрополь Трои повторился, только наоборот.
Если раньше грузили золото на колесницы, то теперь стали их разгружать, так же молча и быстро. Тяжёлые мешки шли один за другим
Да, настоящий чёрный кремль, только не каменный, а живой, дышащий, — покачивался у берега своими расписными бортами, на которых выступали таинственные рисунки. Странно: или осадка у корабля неглубокая, или здесь море было глубже, но судно стояло совсем рядом.
Золото текло и текло серой вереницей опечатанных мешков. И смуглые люди на борту принимали их в свои руки, и там, на корабле, золото уходило в трюм и ручейками растекалось в укромные закутки-хранилища.
Пояс власти.
Эти слова внезапно вошли в её сознание.
И Кассандра увидела, как бы за прозрачной стеной воды, двух девушек, удивительно красивых, одну светловолосую, а другую с длинными прекрасными пепельными волосами, и причёски их были схвачены блестящими обручами, и глаза их — широко открытые, длинные, как на фресках, смотрели на неё в упор. А рядом с ними стоял молодой человек в совершенно дикой варварской одежде, безумный, с горящими глазами, всклокоченными волосами и жидкой бородой.
Они как будто пытались что-то сказать. Чем-то помочь!
Путеводная книга подземного царства.
Изречение первого шага, исхождения из земли:
— Свершай свершаемое Тобою, о Сокар, властитель пышных пажитей, покровитель усопших, Сокар, восседающий в своём дворце у порога Херет-Нечер! Я, сияющий на небесах, Я восхожу в небо и приближаюсь к Сияющему. О, как я устал! Как я устал: Я прихожу, и я так изнемог на том берегу — на берегу тех, чья речь развеялась ветром, чьи слова унесены в глубины Херет-Нечер…
И тут весь Город открылся, вернее — не один Город, а несколько их, вложенных один в другой. И каждая эпоха существовала сама по себе, отделённая тонким прозрачным слоем, но все вместе они составляли единое — Илион. Но где-то в непроницаемых слоях была трещина — оттуда сквозило, и поэтому можно было одновременно схватить прошлое и угадать будущее. Как будто кто-то разбил амфору времени, нарочно пробил эту трещину — и вот совместились два противоположных царства; одно из них — Илион, а другое — там, где существовали три непонятных призрака. И теперь она поняла: жуткое круговое движение как-то связано с Поясом!
Путеводная книга.
Заклинание воздушного тела:
— Здравствуй, мой Ка, моя жизнь! Смотри: я пришёл под твою сияющую сень, о могущественный! Я принёс тебе фимиам и ладан, которыми я освящу тебя. Мои грехи не вменятся мне, ибо со мною — святой папирус, свиток, что в горле Ра. О Ты, Кто измеряет на весах, пусть Истина взойдёт к ноздрям Ра в день Суда. Пропусти меня — я чист. Оправдан Озирис пред врагами Его.
Долон шёл последним. Он отстал нарочно. Воины, измученные переноской драгоценностей, путём, долгим
Отряд удалился, тише стало слышаться движение людей, глухой топот копыт, поскрипывание колёс.
Тогда воин поднялся и крадучись пошёл за своими. Он сразу узнал этот куст.
Ощущая непонятное давление в ушах, непривычное глухое гудение тьмы, он неслышно подошёл и склонился. Рука его мгновенно нащупала мешок.
Теперь надо было решать: идти ли вслед своим, и там, в Трое, спрятать сокровище, или бежать в неизвестность.
Но выбор делать не пришлось. Внезапный удар в спину пронзил его огненной молнией боли, помутил сознание, хлынула кровь, и душа его вышла вон из тела вместе с кровью.
Путеводная книга.
Слова входящего у врат Зала Двух Истин:
— Слава тебе, Всемогущий Бог, Владыка Двойной Правды! Я пришёл к Тебе, мой Повелитель, и Ты принял меня, дабы я узрел Твою красоту. Я знаю Тебя, да, я знаю Тебя! Я ведаю Твоё имя. Я помню имена сорока двух Богов, пребывающих с Тобою в этом Покое Двух Истин, Богов-мстителей, Которые питаются кровью злодеев в день суда пред Ун-Нефром. Две Дочери, Два Его Ока, Повелитель Истины — имя Твоё. И вот я предстал пред Тобой. Я принёс Тебе правду, я изгнал ложь. Я не обращался неправедно ни с кем, я не убивал людей. Я не творил зла вместо правды. Я не ведаю нечистоты. Я не теснил бедняка. Я не свершал то, что мерзко Богам. Не оскорблял я слугу пред хозяином. Никто не страдал из-за меня, никто из-за меня не плакал. Я не убивал и не заставлял убивать. Я никому не причинял боли. Я не уменьшал священную еду в храмах, я не крал хлеба Богов. Я не присваивал поминальных даров. Я не распутничал, не мужеложствовал. Я не искажал меры зерна, не убавлял меры длины. Я не разорял чужие поля. Я не утяжелял гири и не облегчал чаши весов. Я не отнимал молока от уст младенца. Я не угонял скот с пастбищ. Я не похищал птиц Богов, не ловил рыбу в их озёрах. Я не задерживал воду во дни полива, не строил запруд на текущей воде. Я не угашал огня в его час. Я не крал скот Бога. Я чист, я чист, я чист, я чист!
Чистота моя — чистота Феникса из Гераклеополя, ибо я — ноздри Повелителя Дыхания, Который оживляет всех в День Ока Уджат в Гелиополе, в последний день второго месяца зимы. Я — среди тех, кто видел полноту Ока в Городе Солнца. Я не узнаю зла в этой стране, в этом Покое Двух Истин, ибо я помню имена Богов, пребывающих здесь — спутников Великого Бога.
— Пусть вступит он, — говорят они мне. — Кто ты? — спрашивают они. — Как имя твоё? — повторяют они.
— Я — властитель побегов папируса. Повелитель Оливы — имя моё.
— Что миновал ты?
— Я прошёл через город, через северные заросли.
— Что видел ты на пути?
— Бедро и голень.
— Что ты сказал им?
— «Я узрел радость в землях Асии».
— Что они дали тебе?
— Огонь и кристалл.
— Что ты сделал с дарами?
— Я схоронил их на бреге Озера Правды, как тайну заката.
— Что нашёл ты на бреге Озера Правды?
— Жезл из кремня. Дарующий дыхание — имя его.
— Что ты сделал с огнём и металлом после погребения их?