Меморист

Роуз М. Дж.

Вспышка молнии на долю секунды озарила окружающий лес, и в то же самое мгновение нога Меер Логан попала на полосу жидкой грязи. Поскользнувшись, она протянула руки, стараясь уцепиться за корень или за камень, но обнаружила, что ухватила лишь воздух — и продолжает падать.

Наконец Меер удалось зацепиться за торчащий из земли корень. Казалось, целую бесконечность она лежала в грязи, ощущая ее запах и вкус. Она только знала, что никто ее не схватил, что ей в бок не уткнулось дуло пистолета, что никто не приказывает ей подниматься с земли. В конце

концов девушка поняла то, что если бы за ней гнались, преследователи уже давно бы ее настигли. У нее болело все — ноги, руки, грудь, спина.

Меер проползла шагов пять до ближайшей сосны и, опираясь о ее ствол, поднялась на ноги. Ей было очень больно, но Себастьяну нужна помощь.

Вот только как ему лучше помочь? Возвратиться к нему или же спуститься вниз и вызвать полицию? Меер не знала, насколько серьезна его рана. Она стала подниматься обратно к часовне, с каждым шагом все больше сомневаясь в том, что поступает правильно.

Всего через несколько минут молодая женщина увидела справа от себя луч фонарика, пробивающийся между деревьями.

Преследователь ее нашел.

Меер лихорадочно огляделась вокруг, ища хоть какое-нибудь укрытие, и в полумраке разглядела что-то, напоминающее густой кустарник. Есть ли там место, чтобы забраться внутрь? Сможет ли она спрятаться в зарослях, не произведя много шума?

Медленно, дюйм за дюймом Логан двинулась вперед, внимательно осматривая раскисшую грязь под ногами, чтобы не наступить на ветку, которая выдаст ее громким треском. И тут она что-то услышала — похоже, ее окликали по имени. Остановившись, Меер прислушалась, пытаясь разглядеть что-то за деревьями.

— Меер!

Это был Себастьян; вместе с отрядом полицейских он искал ее.

Убедившись, что девушка не нуждается в медицинской помощи, полицейские предложили проводить ее до участка, где она ответит на вопросы, а они тем временем оцепят место происшествия, но молодая женщина настояла на том, чтобы вернуться вместе с ними в часовню. Себастьян категорически потребовал, чтобы ему разрешили сопровождать ее.

Для Меер это была последняя возможность разыскать хоть какие-нибудь следы мелодии, за которой она охотилась всю свою жизнь, которую она таким чудесным образом нашла и тотчас же потеряла.

Пробираясь по мокрому лесу, они с Себастьяном рассказали друг другу о том, что с ними случилось. Полиция предположила, что мужчину усыпили хлороформом, потому что он помнил только то, как очнулся, лежа на земле под дождем. Придя в себя, Отто встал и отправился на поиски Меер, в конце концов спустился в город и обратился в полицию.

— Я боялся, что если буду искать тебя в лесу, то начну ходить кругами и так никогда тебя и не найду, — объяснил он. — Нападавший забрал ноты?

— Он получил лишь комок промокшей насквозь бумаги, но не мелодию.

— Значит, мелодия у тебя?

— В партитуре сохранилось лишь несколько нотных знаков, и то разрозненных. Но даже их смыл дождь.

— Но ты ведь успела их увидеть, так? Ты видела ноты?

— Видеть

было практически нечего. И все произошло слишком быстро. Я даже на них не смотрела. Но, может быть, в часовне остались еще какие-нибудь обрывки бумаги. Вот почему я должна вернуться назад. Посмотреть, не осталось ли там что-либо. Если эти ноты попадут в руки полиции, мы, возможно, больше их никогда не увидим. Я буду искать все, что можно будет отнести моему отцу и подвергнуть анализу. Существует технология съемки в инфракрасных лучах, позволяющая определить следы смытых чернил.

Дойдя до часовни, полицейские тотчас же оцепили ее.

Не может быть, чтобы старая часовня с облупившимися изваяниями оказалась тупиком. Не может быть, что мелодия пропала навсегда. Однако Меер не могла даже войти внутрь, чтобы посмотреть, не осталось ли там что-нибудь.

Как ей поступить? Ее отец всю свою жизнь охотился за пропавшими экземплярами Торы. Что бы он сделал на ее месте? Как-то раз отец сказал, что всегда наступал момент, когда след, казалось, становился холодным как лед, и он, чувствуя себя полностью потерянным, обращался к вере. И тогда, когда ему хотелось ругаться, он заставлял себя прочитать молитву, вспомнить, что во всем есть свой смысл, и эта молитва всегда помогала ему обрести силы, чтобы идти дальше.

Меер еще никогда не молилась, но об этом никто не знал. Как не знал никто и о том, что она еврейка и, следовательно, если и будет молиться, то не станет для этого опускаться на колени. Но сейчас, не спрашивая у полицейских разрешения, девушка подошла к распятию, встала перед ним на колени и склонила голову.

— Мисс Логан… — тихо промолвил один из полицейских.

Со своего места Меер могла искать взглядом клочки бумаги, не привлекая к себе внимания.

— Мисс Логан… — повторил полицейский, но она не поднимала голову, надеясь, что он даст ей несколько мгновений общения с богом.

Камни больно впились Меер в колени, и без того болевшие после падения, но она оставалась неподвижной, внимательно осматриваясь по сторонам, не думая о том, как поступить, если ей удастся что-то обнаружить, как незаметно подобрать находку. Однако это не имело значения. На земле не осталось ничего. Ни одного клочка. Судя по всему, бумага полностью разложилась под дождем, а вместе с ней и последняя надежда найти неуловимую музыку, терзавшую Меер большую часть ее жизни.

ГЛАВА 58

Вторник, 29 апреля, 19.50

Во время сеанса вопросов и ответов с вежливым следователем в полицейском участке Бадена ни Меер, ни Себастьян ни словом не обмолвились об истлевших нотах. Отто на ходу придумал, будто они отправились в лес по маршруту, связанному с памятью Бетховена, и вдруг на них напал неизвестный. Когда подошло время, Себастьян заглянул в бумажник и сказал, что грабитель похитил сто пятьдесят евро, а также снял у него с пальца правой руки золотой перстень с печаткой.