Мемуары [Лабиринт]
Шрифт:
В Вене нас встретил государственный секретарь Кепплер, которому было поручено подготовить вместе с будущим рейхештатгальтером и рейхсминистром Зейсс-Инквартом политическую форму «аншлюсса». На основе его подробного доклада о политическом положении, ранним утром 13 марта 1938 года «аншлюсе» получил официальное утверждение. Утром того же дня правительство Зейсс-Инкварта уже приняло соответствующие решения. Парламент гудел как пчелиный улей. Заседание шло за заседанием. А в кулуарах уже полным ходом шел дележ вакансий в правительственном аппарате. На огромной площади перед зданием правительства собрались тысячи людей. Обязанности по поддержанию порядка взяли на себя австрийские отряды штурмовиков и эсэсовцев. Тем временем президент Миклас и министр полиции Скубель, почти не замеченные толпой, покинули здание правительства.
Сначала мне почти нечего было делать. Мимоходом меня заметил Эрнст Кальтербруннер,
Арестовать министра полиции Скубеля и завладеть бумагами и документами тогдашнего руководителя статистического отдела, «абвера» австрийского генерального штаба, полковника Ронге.
Первый приказ я выполнил с большой неохотой, так как не испытывал к Скубелю ни малейшей антипатии. Позднее я приложил усилия к его освобождению и добился того, что ему позволили жить в Касселе как частному лицу и дали приличную пенсию.
При просмотре документов полковника Ронге мы не встретили никаких затруднений; однако для получения интересных результатов пришлось прибегнуть к помощи дешифровщиков.
Несколькими неделями позже мне поручили изучить все материалы процесса 1934 года против убийц федерального канцлера Австрии Энгельберта Дольфуса. Эти дела получили в Верховном федеральном суде Австрии название «Процесс против Хольцвебера, Планетта и других по обвинению в убийстве». Из протоколов суда мне стало видно, что в деле содержатся крайне противоречивые высказывания как со стороны свидетелей обвинения и защиты, так и со стороны самих обвиняемых. Приговор был вынесен большей частью на основе косвенных улик. Изучив материалы дела, я пришел в то же время к убеждению, что обвиняемые на самом деле были виновны в убийстве Дольфуса. Однако из документов не следовало, что план убийства разрабатывался рейхом; это преступление было совершено по собственной инициативе австрийскими национал-социалистами.
Во время пребывания Гитлера в Вене мне поручили в течение двенадцати часов взять на себя руководство по обеспечению мер для его безопасности. Это задание было очень трудно выполнить, так как Гитлер во время своих поездок по городу постоянно был окружен многотысячной ликующей толпой. Как на зло, как раз в это время произошел случай, немало взволновавший меня: в моем служебном помещении на карте города отмечались места, где Гитлер проезжал в данный момент — об этом нам сообщали по телефону. В середине дня нам внезапно позвонили из 8-го полицейского участка и сообщили, что у моста, по которому через несколько минут проследует Гитлер, арестованы три подозрительных человека. Они уже признались, что собирались поджечь заложенную под мост взрывчатку. От меня ждали указаний, не следует ли изменить направление маршрута Гитлера. Поскольку я знал характер Гитлера, которого любые изменения утвержденной программы раздражали, и так как в то же время я брал на себя слишком большую ответственность, если бы не придал значения такому предупреждению, я молниеносно подсчитал, сколько времени потребуется мне, чтобы добраться до указанного места. До прибытия Гитлера туда оставалось около восьми минут. Через четыре минуты я уже был у моста и осмотрел взрывчатку, которая еще не была обезврежена. Хотя это было очень рискованным решением — вполне могло случиться так, что взрывное устройство уже приведено в действие из какого-нибудь отдаленного места — я решил все же не изменять программу поездки Гитлера. С гнетущим чувством я смотрел, как Гитлер проезжает по мосту, и облегченно вздохнул, когда увидел, что кортеж проехал. До окончания моего дежурства мне еще раз пришлось поволноваться. Один австриец, вооруженный охотничьим ружьем с оптическим прицелом, начал прицеливаться из окна в направлении маршрута проезда Гитлера. Прежде, чем ему удалось проверить надежность своей позиции, мы арестовали его. Вечером я с облегчением сложил с себя эти обременительные обязанности.
В середине апреля 1938 года я получил приказ вылететь вместе с Мюллером в Рим, чтобы совместно с итальянской полицией разработать мероприятия по безопасности предстоящего визита Гитлера в Италию. Гитлер хотел показать всему миру, что его дружбу с дуче ни в коей мере не омрачило присоединение Австрии.
Итальянская полиция уже провела кропотливую подготовительную работу. В Риме и Неаполе, где ожидалось наибольшее скопление народа, тротуары были огорожены вцементированными деревянными столбами и железными цепями — мера, которая ввиду темперамента
Свое пребывание в Италии я использовал и для того, чтобы получить как можно более обширную информацию о настроениях итальянского народа. Для этой цели я подыскал около пятисот сотрудников нашей разведки, знающих язык, которые под видом безобидных туристов должны были отправиться в Италию. По договоренности с различными туристическими бюро, часть которых также сотрудничала с разведкой, эти агенты на поездах, самолетах или кораблях переправлялись из Германии и Франции в Италию. При этом я использовал русскую систему «троек», при которой около ста семидесяти групп из трех человек должны были выполнять одинаковые задания в разных местах, ничего не зная друг о друге. В результате мне удалось получить великолепную информацию о «подводных течениях» и настроениях населения в фашистской Италии.
Визит Гитлера в Италию протекал без серьезных происшествий. Для встречи гостей Виа Триумфалис была ярко освещена прожекторами, Колизей расцвечен яркими красками. Со стороны итальянцев было сделано все, чтобы продемонстрировать фашистскую дисциплину, боеспособность итальянских вооруженных сил, роскошь и силу традиций.
В четырехместном открытом автомобиле Гитлер и сопровождающие его лица проследовали по коридору, образованному ликующими толпами людей. Во время этой триумфальной поездки мне внезапно позвонили по телефону: оказывается, толпа прорвала заграждение и Гитлер вместе с Муссолини исчезли в гуще народа. Произошло следующее — вопреки программе, оба они вышли из машин возле одного из древнейших фонтанов Рима, чтобы осмотреть сооружение, и в этот момент их захлестнул водоворот толпы. Потребовалось большое количество карабинеров и немало времени, чтобы вызволить Гитлера и Муссолини.
Столь же забавное происшествие, связанное с нарушением программы, случилось несколько позже в Неаполе — Гитлер уже переоделся для торжественного представления в опере Сан-Карло, и только теперь группа протокола сообщила, что перед этим ему необходимо вместе с итальянским королем пройти вдоль строя почетного караула. Времени для переодевания не оставалось. В результате можно было наблюдать картину (для Гитлера крайне неприятную, а для зрителей весьма забавную), как король в парадной форме и Гитлер возле него во фраке явились на парад. После этого начальник протокольного отдела министерства иностранных дел Германии по приказу Гитлера был незамедлительно снят со своего поста.
Когда Гитлер покидал Италию, люди, знавшие истинное положение дел, были убеждены, что военный пакт между Италией и Германией, к которому Гитлер стремился, назрел. (5 ноября 1937 года Гитлер заявил трем главнокомандующим родами войск вермахта — фон Фричу, Герингу и адмиралу Редеру, а также военному министру фон Бломбергу, — что настало время дать немецкому народу больше жизненного пространства, в случае необходимости — путем насилия. Предстоит разделаться не только с Австрией, сказал он, но и с Чехословакией. Фрич и Бломберг указывали на рискованность такого предприятия, которое могло бы побудить Англию и Францию выступить против Германии.)
После присоединения Австрии и визита в Рим Гитлер чувствовал себя достаточно сильным, чтобы осуществить свой план, направленный против Чехословакии. 28 мая 1938 года он снова вызвал к себе в рейхсканцелярию руководителей партии, государства и вермахта и в двухчасовом докладе разъяснил им необходимость укрепления военно-воздушных сил, создания новых пехотных соединений, а также строительства мощного пояса оборонительных сооружений на Западе. Он сказал, что пришла пора настолько повысить военную готовность Германии, чтобы в течение двух-трех месяцев можно было бы выдержать любое вооруженное столкновение. «Тогда, — буквально сказал он, — Чехословакия будет разгромлена».