Мемуары наполеоновского гренадера

Бургонь Адриен

– В начале этой кампании, когда мы стояли в Вильно – столице Литвы – Пьерсона назначили в наряд. Это было 4-го июля – для выпечки хлеба было организовано строительство больших печей. Сам Император лично пришёл посмотреть, как идёт работа. Пьерсон подумал, что надо воспользоваться таким случаем, чтобы попросить о награде и, подойдя к Его Величеству, изложил ему свою просьбу. «Очень хорошо, – ответил Император, – после первого боя!» Потом Пьерсон участвовал в осаде Смоленска, в Великой битве под Москвой, а также в нескольких стычках во время отступления. Но вот во время этого катастрофического отступления, у него не было

никакой возможности напомнить Императору о его обещании. И вот наступило 16-е марта 1813 года – в этот день, в Мальмезоне был назначен смотр – и у Пьерсона появился, наконец, шанс напомнить Императору о данном им обещании. Он подошёл к Императору, и тот спросил его, чего он хочет.

– Sire! – ответил Пьерсон, – я хочу крест. Ваше Величество дали мне обещание.

– Правда, – ответил Император, улыбаясь, – в Вильно, во время работ!

С тех пор прошло целых десять месяцев. Человека с таким лицом, конечно, забыть невозможно, но все же, какая исключительная память была у нашего Императора!

Я назову ещё несколько имён:

Г-н Пеньо, из Валансьена, начальник Императорской почтовой службы – он вынес меня, полумёртвого, на берег Березины.

Г-н Миле, драгун Гвардии, которого я часто встречал во время отступления. Он вёл свою лошадь, и пробивал отверстия во льду озёр, чтобы дать ей напиться. Он был родом из Конде, мой земляк. Без всякого преувеличения его можно назвать одним из лучших солдат армии. До своего прихода в Гвардию Миле уже имел опыт Итальянской кампании. С тем же оружием и на той же лошади он участвовал в походах 1806 и 1807 годов в Пруссии и Польше, 1808 году – в Испании, в 1809-м – в Германии, 1810 и 1811 годы – в Испании, 1812-й – в России, 1813-й – в Саксонии, и 1814-й – во Франции.

После ссылки Императора на остров Эльба Миле остался в Королевской Гвардии, ожидал выхода на пенсию, заботился и ухаживал за своей лошадью. По возвращении Императора с Эльбы, в битве при Ватерлоо он снова сражался в корпусе Императорской Гвардии. Он был ранен, а его лошадь погибла – лошадь, которая прошла через столько кампаний с его хозяином, и приняла участие в более чем пятнадцати великих сражениях, которыми командовал Император.

Если бы Император остался во Франции, этот храбрый солдат получил бы достойное вознаграждение. Несмотря на то, что он кавалер ордена Почётного легиона, он сильно нуждается. Во время отступления из России Миле иногда проникал по ночам в лагерь противника, чтобы добыть сена или соломы для Каде – так он звал свою лошадь. Он никогда не возвращался, не убив одного или двух русских, или приводил того, кого он назвал «свидетелем», иначе говоря, пленника.

Монфор, солдат, теперь отставной офицер-кирасир, живёт в Валансьене. Хотя он мой земляк и тоже служил в Императорской Гвардии, я знал его только по рассказам о его доблести и мужестве, о его героизме, который он проявил в битвах Испанской кампании. В России он на лошади, по льдинам пересёк Березину. Тем не менее, позже ему пришлось оставить лошадь. При Ватерлоо, на горе Сен-Жан, во время стычки с английскими драгунами [111] он убил их полковника сильнейшим ударом сабли в грудь, отправив того отужинать

с Плутоном.

111

Личная собственность Королевы.

Паварт, отставной капитан из Валансьена, во время Русской кампании служил в пехоте Императорской Гвардии. Вот одна из его интересных историй, которая случилась с ним во время Русской кампании.

Во время отступления, в Красном, в течение трёх дней, с 15-го по 17-е ноября мы сражались со стотысячной русской армией. В ночь с 16-го на 17-е, Паварт, тогда ещё капрал, был назначен командиром патруля состоявшего из шести человек. Вдруг, справа, он увидел ещё один патруль – в нем было пятеро. Полагая – и, действительно, на то были все основания, – что это свои, он сказал своим людям:

– Ждите меня здесь. Я скажу им, что нужно идти вместе и избегать русских форпостов.

Первый солдат, с которым он заговорил, застыл, как вкопанный, а Паварт пошёл к другому солдату. Тот, увидев, что к нему идёт человек, причём совершенно один, без сомнения, подумал, что это кто-то из своих. И только сейчас Паварт сообразил, что это русские. Отступать было слишком поздно. Паварт действовал решительно. Не дав русским времени опомниться, он бросился в атаку и тут же заколол штыком троих. Остальные сбежали. После этого отважного поступка он отправился назад к своим людям, а те уже спешили к нему на помощь.

Вилькес, унтер-офицер линейного полка, уроженец Валансьена, попал в плен на берегу Березины. Провёл три года в тюрьме, в 1400-х лье от Парижа.

У капитана Вашена, о котором я рассказывал ранее, в Испании состоялась весьма оживлённая дискуссия с сержантом-майором моей роты, закончившаяся дуэлью и резаной раной, разделившей лицо моего сержанта-майора надвое – от верхней части лба, до нижней части подбородка. Вашен мужественно сражался во всех стычках с австрийцами, пруссаками, испанцами, русскими и англичанами, он воевал десять лет подряд и принимал участие в более чем двадцати великих битвах под личным командованием Наполеона.

В тот день, когда состоялась битва при Эсслингене, 22-го мая 1809 года, на боку у Вашена висела фляга с вином. Один из его друзей, такой же унтер-офицер, как и он, знаком дал ему понять, что он хотел бы выпить. Вашен крикнул, чтобы тот подошёл ближе и повернулся к нему той стороной, где висела фляга с вином. Все это происходило во время битвы, повсюду летали пули и картечь. Бедняга едва успел сделать глоток, как подлая австрийская пуля насквозь прошла через его голову и фляжку с вином.

Двумя днями ранее они вместе обедали в Вене и договорились, что если одного из них убьют, второй заберёт себе в качестве подарка часы, ремень, etc. Но у Вашена не было никакого желания выполнять условия этого договора. Он отступил назад и вернулся в строй, полагая, что ему очень повезло, что его не убило той же пулей, но в то же время он прекрасно понимал, что ещё не вечер – уж очень жаркая была тогда битва. В тот день ранили и меня.

А вот и ещё кое-кто из старых солдат, каждого из которых я знаю лично. Они тоже внесли свой вклад в эту славную и страшную Русскую кампанию: