Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки
Шрифт:
Вернись! Вернись, кому сказала!
Ха! «Вернись»! Да я почти у цели! Я…
Я помню этот голос.
Вернись, Згаш!
– Згаш? Згаш?
– Ты здесь, – губы складываются в улыбку. – Любимая…
– Еще немного, и я начну вас бояться! – это голос мужской, но тоже знаком. – То в обморок падаете, то заговариваетесь…
Вернулся, – прохладные губы касаются щеки.
– Ага, вернулся. Если бы ты знала, милая, как я скучал…
Еще
– Мара?
Я тебе не «Мара»! Я тебе супруга! Законная! Забыл, кто ты?
Помню. Уж это-то помню, как и то, что вызвало гнев моей супруги. Но я же не нарочно!
– Э-э…муж?
Кобель ты, а не муж! Чуть что – сразу на сторону рванул! Отвернуться нельзя! Из всех моих супругов ни один не вел себя так!
– У некоторых из них были и обычные семьи. Почему я не могу вести себя также?
Потому, что ни один из них не добился того, что получилось у тебя!
– А что такого я сделал?
Он еще спрашивает! Сына!
– Ой.
Сказать, что я растерялся – значило, ничего не сказать. Это было… не знаю, как сказать. Взлет и падение одновременно. Сперва меня словно вознесло в поднебесье, а потом с размаху шваркнуло вниз, да так, что в голове словно что-то взорвалось и не осталось ни одной целой мысли. Можно сказать, что разум мой разбился вдребезги, и единственное, что не дало скатиться в черноту безумия, было мое имя, монотонно, с растущим отчаянием повторяемое кем-то со стороны.
– С-сына?
Да! Это и есть мой сюрприз!
– Где он? – меня затрясло. Сын. Я – снова стал отцом. Отцом ребенка от любимой женщины. Это… непередаваемо.
– Где мой сын?
Здесь. То есть, там, куда вы так стремитесь попасть. У тех, к кому вы стремитесь попасть.
Вот бе-е-ес! Хотелось завыть. И я впрямь почувствовал, как горло дрожит и рвется от рвущихся из груди стонов.
– Згаш? Згаш, очнитесь! Згаш, что с вами! Згаш? Ну, вот, опять… Второй раз за день? Да что у вас за привычка такая дурная – чуть что, так сразу помирать!
– Отец…
– Я за него. Уф! Ну, вы меня напугали второй раз за день, – знакомый голос пра Михаря заставлял цепляться за него, как за якорь. – В третий раз откачивать вас будет просто некому, поскольку мое сердце может не выдержать. Скажите честно, вы это нарочно? То и дело пытаетесь вогнать меня в гроб? Это у вас такая изощренная месть? Если да, то вы страшный человек. Столько лет терпеливо ждать, а потом начать умирать каждые три-четыре часа, заставляя старого человека напрягаться, чтобы вытянуть вас с того света в надежде, что однажды он просто-напросто надорвется, спасая жизнь этому оболтусу…
– Я вас тоже люблю, пра, – пробормотал я, пытаясь приподняться.
– Я так и понял, – пра Михарь, бледный, с осунувшимся лицом, стоял передо мной на коленях. – Что это было? Нет, я понимаю, вам было видение. Но что вы видели? Где
– Не знаю, – сесть прямо удалось. Прислонился спиной к статуе Ругевита, закрыв лицо ладонями. – Снег. Равнина. Деревья. Двое – мужчина и женщина – уносят ребенка. За ними гнались псы Ругевита. И я, – выпрямился, взглянув в лицо инквизитору, – я был одним из этих псов. Я их уже почти догнал, но мне помешали.
– Кто?
– Смерть. Моя жена. Она явилась сюда и…
Последние слова жены всплыли в памяти, и внезапно стало так жарко, что рубашка вмиг прилипла к спине.
– Это я уже тоже понял. Смерть вмешалась и… остановила вас? Но почему?
Вся картина снова промелькнула перед глазами.
– Потому, что у тех людей был мой сын.
Глава 20
Огонь в очаге тихо похрустывал ветками. Давно эти стены не видели живого огня, разожженного рукой человека. Если судить по остаткам стола и лавок, сейчас пущенных на растопку, когда-то, в лучшие времена, это была трапезная комната обители. Отдельной кухни не имелось – мало было места, да и сил, чтобы выстроить два здания. Трухлявое дерево горело плохо, дымило и чадило, так что дверь и окошки пришлось держать открытыми. Сидя на остатках лавок, мы смотрели, как вместе с ветками горят обломки столешницы.
– Знаете, брат Груви, а я немного даже рад такой остановке, – пра Михарь, все еще бледный, время от времени принимался массировать грудь напротив сердца. – Пока следил за вами – верите, нет? – так соскучился по простому теплу…
– Человеческому?
– Можно сказать и так. Не в моем возрасте уже подобные эскапады. Мне ведь уже почти шестьдесят лет.
Я невольно присмотрелся к инквизитору. Странно, выглядел он не на свои года.
– Тогда зачем вы ввязались в это дело?
– Приказали. Выбор у меня был невелик – собственно, свободен я был только в выборе помощника, брать того, кого назначат сверху или взять самому.
– И вы…
– Я выбрал вас, Груви!
– Почему? Потому, что мы – два сапога пара…
– …и оба левые, – как ни в чем не бывало, досказал инквизитор. – Давно догадались?
– Тут и догадываться не надо было… Матиуш Фрост.
Пра Михарь вопросительно шевельнул бровью, а я дотянулся до своего вещмешка и, вынув из него «Карманный справочник заклинаний», перебросил собеседнику:
– Это ваше?
– Ого! – он пролистал страницы. – Благодарю. Нет, серьезно! Не думал, что он вообще уцелел. Ведь это была улика против меня на суде.
– Вас судили? – собственно, я и раньше об этом догадывался, но хотелось услышать признание из уст самого инквизитора.
– Да. Только в моем случае все было с точностью до наоборот. Вы – некромант, пойманный на целительстве, а я – целитель, пойманный на занятиях некромантией. Оказывается, воскрешать больных, умерших по твоей вине – такое же преступление, как и исцелять тех, кому на роду написано умереть! Так что я с самого начала был на вашей стороне. И не надо так на меня смотреть… Я оставлю это у себя, ладно? – не дожидаясь ответа, пра Михарь засунул синюю книжицу в свой мешок.