Мемуары торрека
Шрифт:
— Тебе нельзя. Я никуда тебя не пущу, — сложив руки на поясе, безапелляционно заявила Тири.
— Ну ладно, ладно, — чуть отдышавшись, согласился я.
Пета и Нуур подтащили стол прямо к кровати, так что подниматься снова мне не пришлось. Тири всё так же нависала надо мной: накладывала мне в тарелку кашу, потом потянулась за мясной подливкой. Я решил ей помочь и подтащил блюдо с подливой с другого края стола — к Тири поближе. Только вот помощь она почему-то не оценила: широко раскрыла глаза и, точно статуя, застыла с ложкой у груди. Нуур и Пета тоже уставились на меня, будто я что-то сломал. Даже мурашки
— Что?.. — Недоумевая, протянул я.
— Сир, я и не знал, что вы так умеете… — Нерешительно проговорил Нуур.
— Что я умею? — удивлялся я всё сильнее.
— Ну как же? — выдохнула Тири. — Раньше ты такого не делал, — покосилась она на блюдо с мясом, подталкивая мой взгляд в ту же сторону.
Миска, словно юла, вертелась посреди стола, но к поверхности не прикасалась — просто висела в воздухе. Примерно так это должны были видеть Пета и Нуур. Я же видел куда больше. Блюдо стояло на двух нитях, сотканных из переплетённых энергетических волокон. Я невзначай сплел два тоненьких прутика из энергии, подхватил ими посудину и перетащил её ближе к Тири. Но самым интересным было то, что я сделал это мимоходом, даже не обратив внимания на свои новые навыки. Даже сейчас я был вовсе не удивлён, будто всегда так умел.
— Ты права, раньше я такого не мог, — задумчиво проговорил я, приподнимая блюдо чуть выше. Энергетические прутики больно вгрызлись в мои пальцы, руки задрожали, а на лбу проступила испарина. Нуур первым сообразил, что мне нужна помощь, подхватил миску и поставил её на стол. Тири и Пета затаили дыхание: девчонки восторженно наблюдали за летающей посудой, а я так измотался, что едва не рухнул назад на подушку. Хоть снова бери да спать ложись.
— Мудрецы в моём мире называли такое «телекинез», — устало выдохнул я, опираясь на руки за спиной.
— Летающие тарелки? — наивно протянула Пета.
— Ха-ха, нет, не совсем. Я переставил тарелку с одного места на другое, при этом к ней не касаясь, понимаешь? — объяснил я девчонке. Пета неуверенно кивнула.
— Вот, это и есть телекинез.
— Но ты ведь к ней прикоснулся, — лукаво улыбалась Тири. — Я видела, как ты заплёл эти ручейки, — указала она пальцем на потоки энергии в доме, — в два прочных стебля, а потом ими же двигал посудину.
— Значит, ты теперь тоже видишь эту энергию? — ответил я вопросом на вопрос. Тири кивнула:
— С того самого дня, — невинно пожала она плечами.
— Как ты прикоснулся к тем ручейкам? Я сколько ни пробовала, ничего не получается. Они всегда просачиваются сквозь пальцы.
В подтверждение своих слов Тири подняла руку и попробовала зачерпнуть ладонью немного энергии, но ничего не вышло. Прозрачные ручейки протекли у девицы сквозь пальцы, не оставляя даже следа на белой коже.
— Видишь?
— Не расстраивайся, — взял я Тири за руку. — Когда-нибудь у тебя тоже получится.
Тири одарила меня кокетливой улыбкой и села за стол. Потом мы начали есть. Я так оголодал, что готов был проглотить всю еду, но сделать это мне помешали. Спустя несколько минут в дом бесцеремонно вломились Калаш, Медведь и Рыжий. Последнего тут же отправили за остальными, и через две минуты в избе уже топтались все ребята и Борис с капитаном. Сначала все бросились обниматься, а потом засыпали меня вопросами о здоровье и самочувствии.
—
— Ага, от стольких дел увильнул, ха-ха-ха! — подхватил Шева.
— Ребят, вы простите меня… ладно? Я не знаю, что на меня там нашло, — нерешительно отвечал я, пряча глаза.
— Ты издеваешься? Да нам никогда так здорово ещё не было. Ты заметил, на каком языке мы все разговариваем? — продолжил Емеля.
— Ну да, я тоже выучил, — не изменяя традиции, похвастал Рыжий.
Только после этих слов я заметил, что ребята говорили со мной на керрийском языке, почти без акцента. Смотреть на них было жутковато. Глаза пришельцев — кроме Бориса и капитана — засияли новыми красками. Если голубые и изумрудные радужки мне видеть уже доводилось, то вот карие глаза Старого и Емели заблестели перламутром. У двери притаились капитан и Борис. Игорь Викторович непонятливо хмурился, пытаясь разобрать чего это мы там лопочем, а Борис просто не мешал.
В этот раз я поднялся самостоятельно, кое-как добрёл до двери и обнял капитана:
— Рад вас видеть, товарищ капитан. Я не сомневался, что вы будете снова в строю.
— Вот и правильно, — улыбнулся Игорь Викторович. — Наслышан о твоих подвигах. Молодец. Моя школа. Как себя чувствуешь?
— Всё хорошо, отдохнул, теперь снова в бой, — хмыкнул я.
— Ну вот и отлично. Значит теперь можно поговорить о делах.
Я немного напрягся, затем повернулся к Борису. Глаза у наёмника остались прежними. До него пламя моей ауры не дотянулось.
— Ты извини, я вёл себя неправильно, — протянул я ему руку. — Я не знаю, как так вышло, но…
К моему облегчению Борис ни секунды не мялся и в тот же миг пожал мою руку:
— Проехали, — улыбнулся наёмник. — Я сразу понял, что с тобой что-то случилось, так что не бери в голову. Кстати, тебе бы технику боя подтянуть. Могу помочь.
— Договорились, — облегченно выдохнул я. — Раз уж у нас всё так хорошо — проходите к столу. Здесь и поговорим…
— Да что за напасть!.. и нужно мне было сегодня угодить в этот дурацкий наряд. Сколько можно бегать!.. — заканючил Калаш, когда его живот снова забурчал. Последние несколько часов он мучился расстройством желудка и не вылезал из дальних кустов.
— Вызови посёлок, пускай пришлют кого-то другого, — невзначай обронил Тим. Он давно устал подкалывать страдальца, да и смешного теперь было мало.
Тим и Калаш караулили хлеборобов, копавшихся в земле в километре от поселения. Поляна была небольшой, а почва рыхлой и глинистой. Солнце до пашни почти не дотягивалось, потому и будущий урожай выглядел скромно. Если бы не звонкий ручеёк, что пересекал поляну по диагонали, семена бы точно пропали.
Поле огородили плетёным забором до пояса, чтоб мелкое зверьё не шалило, и поставили пугало от пичуг. От края загородки тянуло свиным и коровьим навозом: общинники каждый день вычищали сараи, чтобы собрать у полей компостные кучи. Наравне со взрослыми гнули спины и малые дети. Ребятня прорывала траву на ровных грядках с диковинными для землян овощами. Мужчины таскали воду в кожаных бурдюках и аккуратно поливали очищенные рядки. Работали люди весело: то и дело пели песни, да оглашали поляну заливистым хохотом.