Мемуары
Шрифт:
Позиция, занятая австрийцами на другой стороне вышеупомянутой лощины, была для них весьма выгодной — она господствовала над дорогой. Предпринять лобовую атаку было опасно, и я все раздумывал, как бы обойти их позицию. Особых трудностей это не представляло. Оставаясь хозяевами сыроварни, господствовавшей позицией на нашем левом фланге, мы, пользуясь таким укрытием, могли пройти оттуда через верхнюю часть лощины и фланкировать правое крыло неприятеля незаметно для него. Я уже решился на последний план, когда меня, как молния, поразила весть, что сильная неприятельская колонна двигается на Варезе, угрожая нашему левому флангу. Я был совершенно подавлен. Подумать только, значит бегство Урбана было лишь военной хитростью! Расстроился я ужасно. Немедленно отдал приказ полковнику Козенцу направиться с его резервом к Варезе, занять его и защищать до последней капли крови. Я же со своей бригадой предпринял фланговый обход высот слева, чтобы обмануть врага, не подозревающего
Весть о неприятельской колонне, двигающейся якобы к Варезе, все еще была притчей во языцех. Узнав об этом, я был крайне удивлен. Ведь эту колонну видели не только крестьяне и солдаты, но и высшие офицеры. Наконец мы прибыли в Варезе, и слухи о колонне прекратились. Эта весть улетучилась среди восторженных криков славного народа. Она казалась черной тучей, рассеянной горячим приемом жителей. Все же мне кажется, что такая колонна существовала, и вот почему. Когда Урбан атаковал своими главными силами наш левый фланг в Варезе, он, видимо, чтобы произвести обходное движение для совместных действий, послал колонну, которую видели и весть о которой я получил из Сан-Сальваторе. Вероятно она просто заблудилась. Это часто случается во время ночных операций и даже днем в незнакомых местах, где трудно ориентироваться.
Для успеха ночной атаки при участии многих колонн необходимо множество благоприятствующих условий: прекрасное знание местности при наличии хорошего проводника; опытный начальник колонны; войско, состоящее не из новичков и, наконец, дорога, более легкая, чем ведущая из Варезе в Комо и Альпы. Здесь, свернув влево или вправо от дороги, вы попадаете на тропинки, где легко заблудиться. Такова по-моему причина появления этой странной колонны. Посланная обойти наше левое крыло и сбившаяся с пути колонна эта, видя, что попала в незнакомую лощину, пыталась выбраться, блуждая вокруг да около, и в конце концов забрела в какую-то отдаленную долину, чтобы там отдохнуть. Таково было мое заключение по поводу происхождения вражеской колонны, сделанное на основании многих донесений. Не будь мои солдаты такими усталыми, я наверняка погнался бы за этой заблудившейся колонной и по всей вероятности забрал бы ее в плен.
Да, такие факты случаются в нашей стране, где пастыри внушают крестьянам, что не Италия их родина, а небо; внушают ненавидеть отчизну, проклинать либералов, как еретиков, и благословлять французов и австрияков как освободителей. С горьким чувством я говорю: к несчастью, даже сегодня произойдет то же самое, ибо священник не знает своего долга. Сегодня, как всегда, он будет учить любить чужеземца и ненавидеть Италию! Будь эта австрийская орда в стране, где крестьянину прививают любовь к родине, которая его пестует, конечно, она была бы обезоружена и уничтожена.
Мы собрали всех раненых, своих и австрийцев, и отправили их в Варезе. Там пленным австрийцам, которые страданием и кровью должны были заплатить за драгоценную жизнь ими убитых, Чичеруаккьо, Уго Басси и многих других, была тем не менее оказана всемерная помощь; за ними, пожалуй, ухаживали даже лучше, чем за своими ранеными. Ну, что ж! Хорошо делает Италия, что гуманно обращается со своими палачами. Прощение — дар великих. А наша прекрасная отчизна будет великой, когда избавится наконец от тяжелых ран, нанесенных ей бездушным отродьем — иезуитами и иезуитствующими.
Итак, мы направились в Варезе со своей бригадой, чтобы дать людям, которые в этом нуждались, немного отдохнуть. Ведь это было первое сражение для наших альпийских стрелков. Они проявили больше мужества и храбрости, чем можно было от них ожидать. Юные воины, новички в бою, они сражались с регулярными частями, воспитанными в презрении к итальянцам. При каждом столкновении юнцы обращали врага в бегство. Я поздравил их с этой первой победой.
Численно наши потери были сравнительно невелики, но значительны и для нас чувствительны, если принять во внимание достоинства тех, кого мы потеряли. Ведь большинство тех, кто был под моим началом, не только принадлежали к лучшим и образованным семействам, — это как раз менее важно, ибо образованные и благородные тоже обязаны, подобно пролетариям, отдать долг своей родине, — но в рядах армии сражались, как простые бойцы, прославленные выдающиеся артисты. Прекрасная, дорогая молодежь, надежда Италии, которая в будущей эпопее своего Рисорджименто даст людей, которые завершат дело у Калатафими, Монтерогондо и Дижона.
От раненых не было слышно ни одной жалобы, и если иногда под ножом хирурга и раздавался крик, то это был только возглас: «Вива Италия!» Когда народ достигает такого величия, насильники-чужеземцы и отечественные тираны могут укладывать свои пожитки.
Среди мертвых был сын женщины, которая потеряла первого из трех, посланных ею, женщины, чьи скорбные дни потомки будут сравнивать с самыми славными днями Спарты и Рима. Сын несравненной матери Кайроли,
254
Кайроли, Аделайде (1806–1871) — итальянская патриотка, благословившая своих сыновей на ратные подвиги. Из пяти ее сыновей четыре отдали свою жизнь в борьбе за свободу и независимость Италии, сражаясь в рядах Гарибальди. Сама Аделайде Кайроли была одной из тех шести тысяч женщин, которые откликнулись на призыв Мадзини в 1849 г. и принимали участие в обороне Римской республики, ухаживая за ранеными и организуя снабжение армии продовольствием, одеждой и боеприпасами.
255
Гарибальди ошибается: Эрнесто не был самым молодым, он — второй по рождению в семье Кайроли.
256
Бендетто (]825–1889) — единственный из семьи Кайроли, переживший все битвы за объединение Италии, был участником эпопеи гарибальдийской «Тысячи», командуя одной из рот. Впоследствии он стал премьер-министром Италии.
А сколько еще других, чьих матерей я не знал, лежали на этом кровавом поле искалеченные или умирающие, жаждущие увидеть хотя бы еще раз свою безутешную мать! Бедные, или вернее, счастливые юноши! Их кровь пролита за освобождение Италии от долгого рабства.
Великодушные жительницы Варезе заменяли родителей. Женщины Италии! Вы видите, я пишу растроганный: вы мне поверите, я плакал, рассказывая вам о Кайроли. Это слабость с моей стороны. Отнеситесь к этому как хотите. Я много видел на полях сражений и трупов, и раненых, и умирающих. Простите меня за самонадеянность, но я чувствую еще и сейчас, может не с той силой, как в двадцать лет, жар в моей душе, словно в былые дни, если дело идет о борьбе за нашу священную землю! Да дарует мне бог счастье закрыть глаза, шепча последние слова: «Она вся освобождена!»
Да, женщины Варезе заменяли матерей нашим раненым и надо признаться, что эти святые женщины не оставляли без внимания и раненых врагов.
Не помню, 25 или 26 мая произошла битва при Варезе. Однако мне хорошо запомнилось, что в поход на Комо мы выступили 27-го. Я знаю, как важно напасть на врага сразу же после нанесенного ему поражения, как бы силен он ни был, и я не хотел упускать такого случая. Итак, мы двинулись на Комо из Варезе утром 27 мая по дороге на Кавалласка и добрались туда после полудня. Переход был долгим, и солдаты утомились. Однако время для нас было самое подходящее: ночь приближалась, и значит с меньшим риском можно наносить удары противнику, даже с превосходящими силами, особенно в гористой местности, где предстояло разыграться нашему сражению и где действия неприятельской кавалерии и артиллерии сильно затруднены. Солдаты прилегли отдохнуть, а я стал собирать всевозможные сведения относительно позиций врага, его численности и т. д. Узнав, что враг в большом количестве занял сильную позицию в Сан-Фермо, я тут же сообразил, что это ключевая позиция, и послал несколько отрядов под командой отважного капитана Ченни обойти противника справа. Второй полк должен был начать лобовую атаку в тот момент, когда фланговые отряды теснили бы врага с боков. Когда наступило условленное время, полковник Медичи атаковал позиции противника со своей обычной отвагой с фронта, а Ченни со своим отрядом — с фланга.
Противник непоколебимо отражал нашу атаку, сражался упорно и мужественно. Его позиция была господствующей, весьма выгодной и имела сильнейшие укрепления. Ожесточенный бой длился около часа. Наконец австрийцы, окруженные со всех сторон, начали отступать, обратились в бегство и частично стали сдаваться в плен.
Благодаря этому быстрому успеху мы овладели всеми господствующими позициями. Это было кстати, ибо австрийцы в большом количестве двигались из Камерлата и Комо на подмогу своим отрядам, находившимся на высотках. Медичи с правого фланга, Козенц с левого, поддержанные несколькими отрядами из третьего полка под начальством отважных майоров Биксио и Квинтини, отбросили противника со всех позиций. Меткая стрельба отважных генуэзских карабинеров способствовала нашему успеху в этот день.