Мемуары
Шрифт:
Среди храбрых офицеров, погибших в сражении, мы оплакивали гибель майора Бронцетти, который отличался во всех наших схватках и заслужил названия „смельчака из смельчаков“. Его вынесли с поля боя с тремя пулевыми ранениями. Через несколько дней он скончался.
Градениго из знаменитой семьи венецианских патрициев, офицер необыкновенной храбрости и поразительного хладнокровия, тоже принял смерть, сражаясь с врагом, когда шел во главе своих бойцов.
Апорти, мой старый друг по Риму и Ломбардии, столь же отважный в бою, сколь приветливый и милый в обычной жизни, очутился в окружении неприятеля и, при отступлении, не мог двигаться, ибо у него было сломано бедро, и его оставили на поле боя. Позже ему произвели ампутацию.
Не знаю, смогу ли я со временем
Лейтенант Спекки, раненный в руку, проявил чудеса храбрости и, как всегда, помогал при отступлении. Часть генуэзской роты, которую я привел к Кьезе, поспела вовремя, чтобы поддержать наших и убедиться в стойкости этих исключительных людей. Сталло, Бурландо, Канцио, Мосто, Розагути, Липари отличились как всегда. Австрийцы прекратили свое наступление. Отряды альпийских стрелков, принимавших участие в сражении, собрались на большой дороге близ Трепонти, донельзя утомленные походом и битвой, и подбирали раненых. Это сражение произошло при неблагоприятных условиях по той причине, что нам была оказана честь находиться в непосредственном распоряжении Главного генерального штаба, почему мы были вынуждены разбить нашу бригаду, оставив две трети на защиту конницы и артиллерии, которые должны были прибыть к нам на подмогу, но их никто никогда так и не увидел.
Впервые во время похода я столкнулся с королевским штабом, и у меня, право, было мало основания для удовольствия. Было ли известно, что верховная ставка императора Австрии находилась в Лонато, центре двухсоттысячной армии? А если знали, то зачем послали меня с 1800 человек в Лонато? Предположение, что не знали, малолестно для Генерального штаба короля Сардинии, которого если и можно было бы в чем-нибудь обвинить, но только не в недостатке разведчиков. Зачем мне было обещано прислать два полка конницы и одну батарею, во имя защиты которых моя небольшая бригада едва избежала уничтожения, меж тем никакой конницы и артиллерии не только не прислали, о них вообще никто ничего не слышал. Значит это была западня, чтобы погубить горсть храбрецов, действовавших на нервы некоторым стоящим у власти воякам!
В конце концов я убедился, что Генеральный штаб короля хотел подшутить над нами, но — увы! — слишком трагически. Я понял, что идея занять Лонато не была серьезной и что мне надлежало действовать, не ожидая приказов высших оракулов. Тем более, что, рассказывая Чальдини о дневных происшествиях, я услышал от него ответ: „Вы влипнете, если будете полагаться на этих людей“. Итак, в дальнейших действиях я должен был рассчитывать лишь на себя и на своих товарищей, чтобы не попасть в когти вражеской армии, еще несломленной и находящейся неподалеку от нас, как это показали последующие события.
Во время вышеописанного сражения я заметил, что противник продвигается на своем правом фланге. Тут я решил не без основания, что враг намеревается отрезать наши силы, находящиеся еще у Кьезе. Поэтому я послал приказ полковнику Ардуино оставить вновь отстроенный мост и отступить в горы в окрестности Нуволенто. Однако полковник зашел слишком далеко в исполнении моего приказа, он не только отошел к Нуволенто, но отправил артиллерию в Гавардо, у Брешии, а сам вместе с пехотой по горным тропинкам проследовал туда же.
Передав полковникам Козенцу и Медичи диспозиции с указанием сконцентрироваться в определенном месте, я поскакал к Ардуино, чтобы связать его с другими частями, находящимися у подножья гор, на позициях, удобных для отпора превосходящих сил неприятеля. Я ехал один без адъютантов, ибо у Ченни лошадь сдохла, а у других лошади были утомлены или в разгоне, и собирал
Однако все, что я узнал, подтверждало, что отряд, который я ищу, находится далеко. Только выносливости моей лошади, скакавшей галопом весь день, обязан я тем, что смог, наконец, добраться до Ардуино. Не будь этой лошади, мне пришлось бы на следующий день искать часть бригады в горах по направлению Брешии или даже в самом городе, что было бы нелегко. Бригада была эшелонирована вечером из Редзате в Нуволера, Нуволенто и т. д. Меж тем королевское войско двигалось по дороге в Брешию. Генерал Чальдини, с которым я был в личной дружбе, узнав о нашем сражении у Трепомти, сделал все возможное, чтобы продвинуться вперед. Он составлял авангард королевской армии и заявил, что послал нам на помощь несколько своих легких отрядов, не прибывших вовсе, ибо бойцы выбились из сил от долгого перехода, или прибывших уже после боя.
Несколько дней подряд мы находились на этих позициях. Наше присутствие и продвижение нашей армии способствовало хорошему настроению жителей Гавардо, Сало и др. Более того, гвардейцы опять навели мост через Кьезе, разрушенный австрийцами, и я решил перейти его и пробраться в Сало.
Итак, моя бригада собралась в Гавардо и ночью мы переправились через Кьезе и направились в Сало. Майор Биксио получил приказ ночью занять этот город на озере Гарда со своим батальоном; бригада расположилась на ночь на высотах, господствующих над дорогой, которая тянется к северу, и на следующее утро вступила в Сало. Одновременно с планом идти к озеру Гарда я заказал в Комо и Изео несколько лодок, которые прибыли с нами в Сало. Я обзавелся лодками, думая, что враг, оставляя западное побережье озера, захватит или уничтожит находившиеся там лодки. Однако он не сделал ни того, ни другого.
Заняв Сало, мы пробыли там несколько дней. Самым важным событием нашего пребывания в этом городе было уничтожение неприятельского парохода. Когда мы находились в Сало, австрийский пароход ежедневно появлялся для слежки за нами и поэтому входил в самую глубь гавани кормой вперед, а носом ко входу в гавань [269] на тот случай, если придется спасаться. Наблюдая его ежедневные маневры, я попросил командующего сильным отрядом королевской армии, находившегося в Гавардо, подбросить мне половину полевой батареи с двумя гаубицами. Получив батарею, я расположил ее у входа в гавань направо, на позиции, наиболее подходящей для этой цели. Орудия были установлены на берегу озера, покрыты растительностью и спрятаны так хорошо, что их нельзя было рассмотреть, однако стрелять по озеру они могли в любом направлении. На левую сторону при входе в гавань, я послал генуэзских берсальеров во главе с капитаном Паджи, которые залегли в густой зелени. Пароход, как обычно, маневрировал в гавани и подошел к берсальерам на расстояние выстрела. Те открыли огонь из своих карабинов, метко стреляя. Стрельба берсальеров заставила пароход отойти отсюда и приблизиться к противоположной стороне, где была спрятана батарея. Несколько сильных артиллерийских выстрелов, и на пароходе вспыхнул пожар, который никак нельзя было затушить. Пароход пытался на полной скорости достигнуть противоположного берега озера, но ему это не удалось, и он пошел ко дну. Я очень сожалею, что не запомнил имени храброго офицера, командующего батареей. Как мне хочется воздать должную хвалу нашей итальянской артиллерии, не уступающей ни одной другой на свете.
269
В таких случаях колеса на пароходе вращаются в обратную сторону, а весла на катере — в обратном направлении.