Мемуары
Шрифт:
— Моя квартира на шестом этаже, а лифт в доме очень маленький.
Гитлер засмеялся:
— Мы и без него обойдемся.
Визитной карточки у меня с собой не было, и я написала адрес на листке бумаги.
На следующий день я с волнением ждала визита. Горничная заварила чай и сама испекла торт. Ровно в пять часов у двери позвонили. Кроме Гитлера и Хоффманна пришли еще доктор Геббельс и некто господин Ханфштэнгль. [199] Когда они вошли в студию, взгляд Гитлера остановился на рисунках углем Кете Кольвиц.
199
Ханфштэнгль
— Вам это нравится? — спросил он.
— Да, а вам, господин Гитлер?
— Нет, — ответил фюрер, — рисунки слишком печальные, слишком пессимистичные.
Я возразила:
— По-моему, рисунки великолепны, выражение голода и нужды на лицах матери и ребенка передано гениально.
— Когда мы придем к власти, не будет ни нужды, ни бедности, — сказал Гитлер.
Слова фюрера меня смутили — я увидела, что он мало или вообще ничего не понимает в живописи. Фанк, который подарил мне эти картины, узнав о предстоящем визите, посоветовал снять со стены рисунки Кольвиц. Но, чтобы увидеть реакцию гостя, я намеренно не сделала этого.
После непродолжительной беседы Гитлер выразил желание посмотреть фотографии.
— Поглядите, Хоффманн, вот снимки, у которых есть композиция, а вы слишком много щелкаете и там и сям — лучше меньше да лучше.
Я покраснела — вряд ли можно было назвать тактичным это заявление. Я встала на защиту фотографа:
— Эти снимки нельзя сравнивать с теми, что делает господин Хоффманн. Быстро фиксируя текущие события, невозможно обращать внимание на композицию.
Хоффманн благодарно подмигнул мне.
Тем временем Ханфштэнгль сел за рояль и сыграл несколько мелодий. Я заметила, что Гитлер стоит у стола и листает какую-то книгу. Когда я подошла поближе, то увидела, что это «Майн кампф». На полях я написала некоторые критические замечания, например: «не соответствует действительности», «заблуждение», «неверно» или же «хорошо». Мне стало немного не по себе, Гитлера же это, кажется, очень забавляло. Он сел за стол и стал листать книгу дальше.
— Да, это очень интересно, — сказал он. — Вы ведь у нас актриса, такой тонкий критик.
Этот небольшой эпизод Гитлер запомнил надолго. Спустя годы, за несколько месяцев до начала Второй мировой войны я узнала об этом в рейхсканцелярии. Каждый год туда приглашалось более тысячи деятелей искусств: музыкантов, скульпторов, архитекторов, артистов театра и кино. Они приезжали со всей Германии. Я пришла довольно поздно. В великолепно отделанных помещениях собирались группы людей. В одном из залов образовался большой кружок, в центре которого стоял Гитлер, и я чуть было не упала в обморок, когда услышала, что он рассказывает о моих критических замечаниях, обнаруженных в моем экземпляре «Майн кампф». Мало того, он рассказал и о нашей первой встрече на Северном море, когда я призналась, что никогда не смогла бы вступить в партию. Он преподносил это как актер, в лицах воспроизводя наш диалог. Когда меня заметили, я еле-еле спаслась от объятий коллег.
6 ноября 1932 года
Вскоре пришло новое приглашение от фрау Геббельс. Я сильно опоздала и была удивлена, встретив очень мало гостей. Только тут выяснилось, что б ноября 1932 года — это особый день — выборы в новый рейхстаг. Их исход решал судьбу Гитлера. Я еще ни разу в жизни не участвовала в выборах. Почему меня пригласили, осталось для меня загадкой.
Был уже поздний вечер. По выражениям лиц присутствующих можно было догадаться, что дело плохо. Напряжение достигло предела. Когда по радио сообщили о новых потерях НСДАП и успехах коммунистов, все были подавлены.
На следующий день я отправилась в Мюнхен. В кинотеатре «Атлантик» у Изарских ворот мне предстояло выступать перед повторной демонстрацией «Голубого света». Только я собралась запереть дверь купе, как увидела Геббельса, стоящего в коридоре. Для него это было такой же неожиданностью, как и для меня; он попросил разрешения посидеть у меня минутку. Ему надо было встретиться с Гитлером; он рассказал о своих личных заботах и борьбе за власть в партии. Когда Геббельс заметил, что я в этом совершенно не разбираюсь, то сменил тему и — странно — заговорил о гомосексуализме. Он сказал, что Гитлер испытывает крайнее отвращение к гомосексуалистам, в то время как сам он более терпим и не осуждает всех скопом.
— На мой взгляд, — высказала я свое мнение, — вполне вероятно, у всех людей в той или иной мере существуют зачатки обоих полов, особенно у артистов и художников, но это ни в коем случае не имеет никакого отношения к вине или неполноценности.
Геббельс со мной неожиданно согласился.
Когда назавтра в полдень, после проверки освещения в кинотеатре «Атлантик», я возвратилась в мюнхенскую гостиницу, мне позвонил доктор Геббельс. Он спросил, не хотела бы я сопровождать его на встречу с Гитлером. Я заколебалась. У меня мало-помалу стало возникать ощущение, что меня втягивают в политические игры, с которыми я не хотела иметь ничего общего. С другой стороны, это был удобный случай узнать мнение Гитлера о результатах выборов.
И я действительно стала свидетельницей исторического момента. Встреча проходила, как я потом узнала, в ресторане «Штернеккер», в небольшом зале, отделанном в баварском стиле. Когда мы с Геббельсом вошли в помещение, примерно восемь — десять мужчин, сидевших там за круглым столом, встали. Гитлер, лицо которого сильно раскраснелось, приветствовал меня, как всегда, целованием руки и представил мне присутствующих; из них в памяти сохранилось лишь имя Вагнера, [200] впоследствии ставшего гауляйтером Мюнхена.
200
Вагнер Адольф (1890–1944) — министр внутренних дел и заместитель главы Баварии с 1933 г., офицер личного штаба фюрера в Коричневом доме, с 1936 г. — министр образования и культуры Баварии, в годы войны — рейхскомиссар обороны ряда военных округов.
Я ожидала увидеть Гитлера удрученным — ничего подобного. Приходилось только удивляться. Он вел себя как победитель. Лица собравшихся мужчин, до того подавленные и раздосадованные, заметно посветлели. Очень скоро фюреру удалось снова вселить в них мужество и убедить, что, несмотря на сиюминутное поражение, они вскоре придут к власти.
— До следующих выборов в представительное собрание в Липпе, [201] — сказал он, — мы должны зайти в каждый дом, сражаться за каждый голос — мы выиграем выборы и добьемся победы. От нас откололись только слабые, и это хорошо!
201
Липпе — бывшая земля на северо-западе Германской империи, с 1918 г. — свободное государство, после войны в составе земли Северная Рейн-Вестфалия.