Менопауза. Как оставаться здоровой и сексуальной

Гюнтер Дженнифер

В статьях, написанных до появления фармацевтических гигантов, отмечены симптомы, о которых я постоянно слышу и сегодня: приливы, потливость, бессонница, боль в суставах и перепады настроения. К несчастью, многие женщины, о которых говорится в этих статьях, столкнулись с преждевременной недостаточностью яичников из-за радиотерапии, хирургической менопаузы или по другим неизвестным причинам. На многих женщин ошибочно ставили клеймо истеричек.

Поскольку менопауза считалась серьезной медицинской проблемой, для женщин в менопаузе даже создавались специализированные клиники.

В то время надежной заместительной гормональной терапии (ЗГТ) еще не существовало. Врачи Сэмюэл Гейст и Фрэнк Спеллман

из больницы Маунт-Синай в Нью-Йорке написали в «Американском журнале акушерства и гинекологии» в 1932 году: «Никакой комплекс симптомов еще не был столь устойчив к лечению и окутан тайной с этиологической точки зрения, как группа симптомов менопаузы».

Гейст и Спеллман отмечают, что готовность врача выслушать пациента и установить с ним контакт является не менее (если не более) терапевтической, чем те методы лечения, которые врачи могут предложить женщине.

Признание ценности твоего опыта – это действенное лекарство.

В США термин «менопауза» вытеснил «климактерий» в 1960-х годах. Что изменилось? Хотя на тот момент гормоны назначались уже на протяжении 30 с лишним лет, они были дорогостоящими и обычно применялись в форме инъекций, что приводило к резким перепадам в уровне гормонов. В 1950-х годах изменилась форма гормональных препаратов, и они стали доступны в виде таблеток. Продавать их стало гораздо легче. Рекламные фирмы из кожи вон лезли, чтобы перещеголять друг друга: «Менопауза? Вы можете войти в нее без слез!» То, что фармацевтическая промышленность остановилась на термине «менопауза», а не «климактерий», объясняется принятием его обществом, а также некоторыми другими причинами. Лично я считаю, что слово «пауза» хорошо вписалось в маркетинг: благодаря новой гормональной терапии менопауза действительно могла стать временной.

К счастью, менопауза перестала считаться болезнью, и сейчас мы воспринимаем ее как новый жизненный этап, который можно облегчить превентивными мерами и который может требовать или не требовать медицинского вмешательства. Судя по всему, термин «менопауза» надолго останется с нами, по крайней мере, в Северной Америке.

Имеет ли значение выбор слова?

Выступление Леры Бородицки «Как язык формирует мышление» на Ted Talks собрало более 10 миллионов просмотров, и это неслучайно. Интересно, что язык не выступает исключительно пассивным средством передачи мысли, а, напротив, является активным участником процесса мыслепорождения. Слова влияют на наши мысли.

Во многих языках существительные имеют грамматическую категорию рода, поэтому слово, например, может быть женского рода в одном языке и мужского в другом. Как удалось выяснить исследователям, люди, будучи носителями языков, в которых категория рода представлена несходным образом, совершенно по-разному воспринимают одни и те же понятия. В своем выступлении психолингвист Бородицки в качестве примера берет существительное «мост», которое в немецком языке относится к словам женского рода, а в испанском – мужского. Носители немецкого языка чаще описывали мост стереотипными «женскими» прилагательными, например «красивый», а носители испанского – «мужскими», например «крепкий».

Что, если то же самое применимо к медицинской терминологии? Так, слово pudendum, общее название женских наружных половых органов, происходит от латинского pudor, «стыд». Слово «клитор» происходит от латинского kleio, «прятать». Возможно ли, что латинское происхождение терминов повлияло на восприятие данных частей тела врачами и способствовало укоренению мизогинии в обществе?

Каким образом слово «менопауза» влияет на то, как мы воспринимаем и переживаем этот жизненный этап?

Первая проблема возникает со словом «пауза», которое в сознании современного человека имеет негативную

окраску. Общество считает, что женщина должна остановиться и подумать о том, как ей отныне презентовать себя в социуме. Есть мнение, что с возрастом женщине следует стать незаметнее, отойти на второй план. Кроме того, «пауза» воспринимается как нечто временное, но последняя менструация действительно является последней.

Вторая проблема заключается в том, что последние месячные – это симптом, а не первопричина, поэтому акцент на последней менструации затмевает проблемы со здоровьем, связанные с менопаузой, которые могут возникать за несколько лет до завершения месячных. Более того, неправильно определять треть или даже половину жизни женщины исключительно через функционирование ее матки и яичников. Мы не характеризуем стареющих мужчин очевидными физическими изменениями в их репродуктивной функции. Да, менопауза является маркером возрастания риска сердечно-сосудистых заболеваний у женщин, однако то же самое можно сказать об эректильной дисфункции у мужчин. Многие медицинские специалисты считают эректильную дисфункцию поводом задуматься о здоровье сердечно-сосудистой системы мужчины.

Вы можете представить себе мир, в котором употребляется термин «эректопауза»?

Вот и я о том же.

Многие культуры прекрасно обходятся без слова «менопауза». В нидерландском языке используется слово overgang, означающее переход или путь от «А» до «Б». В финском языке есть термин vaidhevoudet, «смена года», в шведском – klimacterium, «изменение» или «этапы жизни», в японском – , или konenki, «изменение жизни».

Исследования показывают, что представительницы культур, в которых не используется слово «менопауза», меньше страдают во время менопаузального перехода.

Это не значит, что замена слова избавит женщину от приливов или сухости во влагалище, однако восприятие обществом менопаузы как жизненного изменения, а не страшной болезни, может повлечь за собой перемены. Это ничем не отличается от того, что предложил доктор Фозергилл в конце 1776 года. В конце концов, очень сложно относиться к себе положительно, когда все вокруг говорят вам, что вы никчемны.

Очевидно, что многие женщины хотят говорить об изменениях, происходящих с их телом, поэтому без подходящего слова не обойтись. Но почему именно «менопауза»? Если нам удается воспринимать женщин 20–30 лет без привязки к их первым месячным, то мы точно можем воспринимать женщин постарше безотносительно к их последним месячным. Когда мне исполнится 60, я не хочу, чтобы мое здоровье оценивали в контексте моей последней менструации. Это кажется нелепым даже сейчас, когда мне 54, особенно если учесть, что время последних месячных имеет значение только для оценки способности забеременеть и диагностики аномального маточного кровотечения.

Лидеры медицинской мысли сочли старый язык менопаузы проблематичным и со временем изменили его. Генитоуринарный менструальный синдром (ГУМС), то есть изменения, происходящие во влагалище во время менопаузального перехода, раньше назывался вагинальной атрофией или атрофическим вагинитом. Но при употреблении термина «вагинальная атрофия» люди забывали о том, что другие ткани гениталий тоже могут пострадать. Кроме того, слово «атрофия» имеет отрицательные коннотации: после определенного возраста значимость женщин и так принижают, поэтому нам не нужно слово, которое еще сильнее будет подчеркивать женскую несостоятельность. Первичная недостаточность яичников, прекращение овуляций в возрасте до 40 лет, ранее называлась преждевременной недостаточностью яичников, и это ужасный термин. Медицинская терминология постоянно меняется по мере получения новой информации, поэтому отговорка о сложности замены слова «менопауза» не принимается.