Меньше, чем смерть

Шегало Наталья

– Ах, так вы еще не в курсе? – словно только что заметив, что ее собеседник далек от понимания происходящего, бросила она.

– Не в курсе чего?

Сова начала заводиться…

– Послушайте, если ваша дорогая инфанта так боится за свою собственность, ей неплохо было бы оповестить об этом окружающих женщин. Скажем, повесить вам на грудь табличку: «Дражайшая собственность Ее Высочества». Или еще лучше, колокольчик, чтобы присутствующие вокруг дамы знали, что подходить к вам ближе, чем на пять метров опасно для их здоровья.

– Что за

намеки? Я не понимаю! – Ястри Ритор теперь выглядел совершенно растерянным.

– Ах, какая прелесть! – Сова всплеснула руками, обращаясь к отсутствующей аудитории. – Он не понимает! Прямо божий одуванчик, а не офицер Ордена. Вы должны, вы обязаны были меня предупредить! Если бы я знала, что у одного танца с вами будут такие последствия, если бы я знала, что ваши перспективы стать венценосным мужем так очевидны, я бы… я бы предпочла потанцевать с лакеем!

Она резко развернулась, подставив ему спину, и шагнула в огороженную зону биометрического досмотра. Сканирующий луч принялся гулять по ее сердитому лицу, но лицо Сову вовсе не интересовало – она ждала, когда сработают датчики контроля основных физических показателей. Вот сигнал тревожно пискнул и монитор перед глазами Ритора тут же сообщил: «Рекомендуется немедленная госпитализация!» Правильно, с точки зрения рентгеновского аппарата четыре еще плохо заживших прострела в районе груди требовали как минимум врачебного внимания.

– Какие последствия?! – Ястри Ритор потрясенно застыл, глядя на монитор, хотя уже начинал злиться. – Вы можете объяснить, что вы несете? Какая муха вас укусила? На что вы намекаете?

– Намекаю? – Сова перешла на свистящий шепот, боясь, что еще немного, и сюда сбежится посольская охрана (Ястри Ритор, в отличие от нее, голоса не понижал). – Нет, я могу позволить себе роскошь сказать это прямым текстом! Мне не нравится, когда мне угрожают. Мне очень не нравится, когда в меня стреляют. Мне много что не нравится в этом мире, но я бы не хотела его безвременно покинуть только потому, что большой дядя и его дочка сделали на вас крупную ставку, как на жеребца!

Он отшатнулся от нее так, будто она дала ему пощечину. «Не перегнуть бы палку, – подумала Сова. – Сильный противник не вызывает жалости. Надо срочно учиться быть слабой». И она заставила себя сделать невыносимо унизительный жест – поднести руку к глазам. Глаза, естественно, были не к месту сухи, но стоило лишь посильнее задеть ногтем внутренний уголок глаза поближе к переносице, и ее яростный взгляд мгновенно затуманился, реальность поплыла радужными пятнами… И Сова отвернулась. Ох, чего ей это стоило! Какая сила нужна, оказывается, чтобы вовремя притвориться слабой. Она добавила уже тихим, но по-прежнему презрительным тоном:

– Впрочем, все это ваши семейные дела. Мне и так вчера весьма недвусмысленно намекнули, чему я нечаянно помешала. Так что я предпочту оформить убытие и не препятствовать будущей идиллии.

Она заглянула за стойку регистратора, но там, как и было положено по замыслу, никто не появлялся.

– Кто

в вас стрелял? – он развернул ее к себе, впрочем, довольно мягко.

– Пустите!

Сова попыталась вырваться, но тут же скривилась от боли в спине и вскрикнула. Он испуганно выпустил ее и тут же добавил:

– Не пущу. Пока вы не объясните все толком. И пока я во всем не разберусь.

– Разбирайтесь, сколько хотите, но без меня. А я регистрирую отъезд и отправляюсь в места более безопасные.

– Вы никуда не полетите, а останетесь здесь. Под защитой Ордена.

– Под чьей защитой? – Сова скептически прищурилась. – Нет уж, спасибо. Я слишком хорошо знаю, что такое «защита» Ордена. Однажды в моей жизни уже был телохранитель от вашей конторы. С тех пор я предпочитаю защищать себя самостоятельно.

Теперь он смотрел на нее как на девушку, попавшую в беду. Почему этот образ так безотказно действует на мужчин Ордена? Наверное, причиной тому – условный рефлекс, выработанный не одним поколением. Условный рефлекс служить высокому и защищать слабых. Первый раз Сова оказалась в плену этой трогательной роли, действительно попав в переделку, а вот сейчас пыталась примерить ее, как старое платье, всей кожей чувствуя отвращение к истлевшей ткани и вздрагивая от прикосновения не совсем умерших воспоминаний.

Он мягко взял ее за плечи и, заглянув в глаза, произнес:

– Я – не Зорий. Вы останетесь здесь под моей личной защитой.

Он ее жалел! Несчастную одинокую женщину без мужа. Без защитника. Однако как хорошо посторонние люди осведомлены об обстоятельствах ее биографии… Сова почувствовала, что сейчас от такого унижения она заплачет по-настоящему. Это было бы слишком.

– Испугались? – он вытащил носовой платок и протянул ей.

Сова высокомерно взглянула на платок и взяла себя в руки.

– Нет, – она старалась говорить сердито, но глаза продолжала прятать, – Просто… Просто я растерялась.

– Вы? – он засмеялся. – Растерялись? Не верю. После всех ваших эпических приключений и передряг в Ордене, я не верю, что вы способны растеряться.

– Не надо меня утешать! – Сова сверкнула глазами, возвращая им утраченную сухость. – Я растерялась! Если бы я была более внимательной и бдительной, из меня не сделали бы мишень.

– Кто в вас стрелял? Учтите, я спрашиваю это уже третий раз, так что постарайтесь все же ответить ближе к теме.

– Три человека в форме дворцовой охраны. Двое стреляли, третий просто присутствовал. Руководил, я полагаю. Пистолеты марки «Корсар». Как иглы. Четыре попадания – и все навылет.

Он испуганно оглядел ее. Сова совсем забыла, что рядовому офицеру не положено знать о ее поразительной живучести.

– На мне все зарастает гораздо быстрее, чем на обычном человеке, – пояснила она, и добавила: – Вообще-то мне запрещено об этом упоминать, но… Я уже проболталась. У меня ускоренная регенерация. Правда, она как-то неправильно ускоренная, но я в этом мало разбираюсь.