Меньше, чем смерть

Шегало Наталья

Именно его мнения сейчас спокойно дожидался обычно не терпящий промедлений лорд Тонатоса.

– Я бы предпочел другого связного, – сдержанно ответил Хелен.

– Почему? Чем тебя не устраивает предложенная кандидатура?

– Многим. Молодостью. Неопытностью. Выходить на тот уровень, к которому мы стремимся, с таким нелепым проводником, это значит заранее низвести все, что мы собираемся предложить, к низкопробной провокации. Вы же намереваетесь, насколько я понимаю, вести серьезный диалог. Я бы мог предложить несколько других конфиденциальных каналов выхода на правительство, куда менее… хм… – Он запнулся, подбирая нужное определение, и наконец нашел его: – Менее эксцентричных.

Симаргл

кивнул, принимая аргументы своего оппонента.

– Я предвидел некоторые из этих возражений, – заметил он, – И потому не буду настаивать на исключительности этой кандидатуры. Более того, я предпочел бы иметь несколько подобных каналов, и все твои предложения мы тоже рассмотрим. Но сейчас меня интересует, как использовать в качестве связного Лаэрту Эвери. При всех недостатках именно она обладает тем, чего лишены остальные. Ты ошибаешься, считая ее незначительной фигурой. Ценность этого передатчика заключается в ее близости к Магистру. Надеюсь, ты не считаешь Магистра Ритора легковесной фигурой? Думаю, он ухватится за эту возможность начать диалог.

– Судя по покушению, Магистр Ритор ухватится за возможность как максимум отправить вас на тот свет. Как минимум – посадить перед присяжными.

– Ну что ж, – Симаргл усмехнулся, – у каждого политика должна быть в жизни недостижимая мечта.

Лорд Тонатоса говорил не о себе. Хелен отметил его шутку вежливой улыбкой.

– Я понимаю, что тебе не нравится ее возраст, а также то, что она в силу низкого звания далека от тех вопросов, обсуждение которых мы хотим начать. Но рассмотри это с другой стороны. От нее не требуется аналитический ум, от нее требуется лишь хорошая память. Она не станет нести отсебятину, хотя бы потому, что совершенно не владеет материалом. Значит, информация до нас будет доходить в чистом виде, без искажений.

– Поначалу никто не несет отсебятины, – заметил Хелен. – Но как только связной осознает свою исключительность, начинаются проблемы, и канал приходится менять. Хорошо, я готов работать и над этим вариантом. Я разговаривал с Ронисом. Он подтвердил, что в свете последних событий вербовка может оказаться вполне удачной. Если вы уверены, что она находилась в неведении относительно использования ее личного судна на Тонатосе…

– Уверен.

– Тогда у вас есть хороший шанс склонить ее к сотрудничеству. К тому же гибель бывшего мужа и покушение на ее собственную жизнь лишь убедит ее в том, что Орден не способен дать ей никаких гарантий безопасности. Единственный вопрос, Симаргл: как вы намерены заставить ее ради встречи с вами покинуть посольство?

Лорд Тонатоса с удовлетворением захлопнул папку с досье.

– Хелен, знаете древнюю земную пословицу? Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, – процитировал он.

Ожидание всегда казалось Сове очень утомительным занятием, но, проснувшись утром следующего дня, она была даже рада тому, что вечер не принес ей запланированного свидания с Ритором. Едва ли она смогла бы выдавить из себя слабое подобие радости при встрече. Впрочем, рыдать на чужой груди у нее тоже не вышло бы: слез не было. Впервые в жизни Сова не могла определить, что она чувствует. Когда-то в детстве, неудачно перемахнув через забор, она распорола себе ладонь, и в школьном медпункте, предварительно обколов рваную рану обезболивающим средством, хирургический аппарат мигом наложил Сове несколько швов. Ей тогда казалось, что рука должна потерять чувствительность, но нет: оказалось, что каждое прикосновение иглы к коже вполне ощутимо. Просто эти касания почему-то не сопровождались болью.

Что-то

похожее произошло с ней и сейчас, и Сова с ужасом ждала, что действие наркоза рано или поздно закончится. Но еще страшнее было думать, что оно не закончится никогда. Видеть никого не хотелось. Даже почувствовавший ее состояние Командор согласился без всяких объяснений не беспокоить ее до завтра и обещал сам все рассказать Лорису. Сова доползла до постели и на восемь часов отключилась от действительности сном без сновидений.

Утром Сову наконец отпустило. Не случилось истерики, не пришло облегчения, но ватная глухота сменилась, в конце концов, привычными утренними звуками: заботливыми вопросами «домового», плеском воды в душе, шумом проснувшегося за окном города. В новой гостинице завтрак Сове принесли через пять минут после того, как она сделала заказ. Вообще-то, она заказала завтрак в постель, но отсутствие аристократической привычки принимать пищу лежа заставило ее подняться и переставить все тарелочки на стол в гостиной сразу же, как только за стюардом закрылась дверь. Однако к светской традиции одеваться к столу Сова тоже была равнодушна. И осталась в пижаме.

Она еще не успела сменить свой домашний костюм, как в дверь постучали. На пороге против ожиданий стоял не Ястри Ритор, а незнакомый человек с унылым, некрасивым, словно специально оттянутым за нос книзу лицом, высокий, сутулый, облаченный в парадную форму Ордена. В руке незнакомец держал конверт, но Сова уже знала содержание вложенного письма. Незваные гости в парадной форме были хорошо знакомы всем жителям военных городков. Устав Ордена запрещал присылать уведомления о гибели военнослужащего по почте. Представитель специального ведомства обязан был лично сообщать печальную весть близким погибшего.

Сова молча протянула руку и взяла конверт.

– Спасибо, – коротко кивнула она, намереваясь закрыть дверь, но печальный почтальон сделал шаг навстречу.

– Я могу войти? – спросил он.

– Конечно. – От неожиданности этого вторжения она отступила назад, пропуская его в номер.

Сова проводила сутулую фигуру недоуменным взглядом, еще не понимая, зачем визитер проскользнул в комнату. Но уже в следующее мгновение плечи незнакомца расправились, сутулость пропала, а в движениях офицера вдруг появилась изысканная небрежность, которая совершенно не соответствовала миссии, возложенной на него служебными обязанностями. Видимо, растерянность адресата не укрылась от взгляда гостя, потому что, войдя в комнату, он обернулся и в хорошо знакомой Сове манере произнес:

– Не смотрите так на мое лицо, леди. Я сам от него не в восторге. – Он придирчиво осмотрелся и неожиданно спросил: – Вы тут с местной фауной разобрались?

– С чем? – все еще пребывая в растерянности, переспросила она.

– Я спрашиваю, жучков в этой комнате нет?

– Простите? – Сова никак не могла избавиться от ощущения нереальности происходящего.

– Прощаю. Но знаете, как тяжело человеку моего роста изображать сутулость? А тут еще это лицо!

– Симаргл? – Догадка блеснула внезапно.

Он поклонился. Сова решила, что ее нервная система несколько расшаталась после событий двух последних суток, и лишние потрясения ей на пользу не идут.

– Это маска? – недоверчиво уточнила она.

– Нет, это мое настоящее лицо, – мрачно пошутил он. – Представляете, сколько лет с ним борюсь, а оно все равно отрастает по ночам. Особенно нос.

Сова, не удержавшись, прыснула.

– Ну и какого черта вы расхаживаете тут со своим лошадиным лицом? – спросила она.

– Ну, вы же забаррикадировались в посольстве. Как же мне иначе вас увидеть?