Меньшее зло
Шрифт:
— Ты ему объясни, — сказал Андрей Дженни, — что у нас времени максимум три дня. Ну — четыре, не больше. Кто и что мы такое — ты ему не говори, Платон Михайлович не велел. Спроси, кстати. В старое время всяких наших диссидентов и просто невозвращенцев в Америку с ходу пускали. Сейчас что — по-другому?
— Была холодная война, — объяснил Гарри. — Сейчас тоже есть такая форма въезда, как у вас говорят, без очереди. У нас это называется — «пароль», даётся по причине общественной значимости. Но для этого необходимо решение на уровне руководства Госдепартамента
— Он спрашивает — есть ли у меня связи там? — пояснила Дженни. — Есть?
— Немного. Но это надо не у меня спрашивать, — заметил Андрей. — Думаю, что уже да. Переведи ему. Так и скажи — думаю, что есть.
Дженни перевела.
— В этом случае, лучший вариант — формально обратиться за беженской визой. Тогда документы уже будут в системе. И надо через связи пробивать «пароль».
— Переведи ему — мы в Турции долго оставаться не можем.
— Вы опасаетесь депортации?
— Переведи ты этому усатому — какая, к чёрту, депортация! Как только станет известно, что мы здесь, приедут из России, и нас тут же в баре замочат.
Гарри выслушал перевод, подумал и сказал:
— По секрету. У ЦРУ всегда есть запас чистых «грин-карт» — разрешений на постоянное жительство. Только фамилию надо вписать. Если человек им нужен, то он через несколько часов оказывается в Вашингтоне в обход всех иммиграционных процедур. Но это сделка. Вы им — товар, они вам — укрытие. Вы готовы предъявить товар?
Троица переглянулась.
— Переведи ему. Здесь мы ничего предъявлять не будем, — пробормотал Андрей. — У нас своё начальство есть. Если оно решит предъявлять, то предъявит. Но не здесь.
— Но товар есть?
Андрей подумал.
— Ты ему скажи — такой товар есть, что ихнему ЦРУ и не снилось. И от себя можешь подтвердить, только без подробностей.
Дженни быстро заговорила по-английски. Гарри слушал и кивал.
— Он говорит, — сказала Дженни, — что с материалом такого уровня в Штатах можно получить убежище недели за три. В Москве за пару месяцев можно организовать «пароль» и беженскую визу без очереди.
— Спроси его — если мы просто сядем в самолёт, прилетим в Нью-Йорк и сдадимся полиции, что будет?
— Это я и так знаю, — ответила Дженни. — В самолёт без американской визы не посадят. А если приехать в Штаты без визы, например, вплавь или пешком, то это называется нелегальный переход границы. Вас двоих посадят в тюрьму. Меня тоже могут посадить за пособничество.
— В общем, так, — принял решение Андрей. — Информация, короче, к размышлению. Я вечером с Платоном Михайловичем буду связываться — пусть нам этот самый «пароль» организовывает. И всё. Больше не обсуждаем. Дженни, ты усатому скажи большое спасибо. В Нью-Йорке увидимся, выпьем.
Немного подумав, решили с Платоном Михайловичем переговорить немедленно. Аббаса усадили за столик в кафе, заказали ему пиво, отошли на несколько шагов. Андрей набрал номер, доложился.
— Платон Михайлович, — сказал Андрей, — тут вопросик у нас. Есть такое словечко — «пароль». Знаете?
— Знаю, —
— В смысле как?
— В смысле так. Это не ваше дело. Специальное условие — чтобы нигде, кроме как в Моссельпроме. Отсюда будем делать. Понял?
— Понял, Платон Михайлович. А нам тут как?
— Готовьтесь пока, — неопределённо ответил Платон. — Язык начинай учить. Вот что ещё. Имя запомни. Питер Холл. И всё. Когда я дам команду идти в посольство, там будут задавать вопросы. Переадресуешь к нему. С этой минуты у вас никаких проблем не будет. Как там сестрёнка?
— Рядом стоит.
— Сейчас трубку передашь. Погоди. Как она? Скажи — классная?
— Не знаю даже, как вам сказать, Платон Михайлович… Да, в общем. Здорово.
— Да. Дай ей трубку.
Дженни говорила с Платоном долго, то отворачиваясь от Андрея, то поворачиваясь к нему и жмуря глаза от лившегося из окна полуденного солнца. По её лицу блуждала странная счастливая улыбка. Закончив разговор, она пригнула голову, Андрей увидел, как она поцеловала телефонную трубку, и, прижимая её к груди, подошла к нему.
— Вот что, — сказал Андрей. — Я решил. Завтра идём сдаваться.
Дженни вопросительно взглянула на него, не понимая. Когда дошло, решительно замотала головой.
— Ты погоди, — властно остановил её Андрей. — Мне тут, на месте, виднее. Я ведь про три дня не просто так говорю. Пока они там, в Нью-Йорке, будут раздумывать, нас здесь порешат. Мы ведь до сих пор непонятно почему ходим живыми.
— Я не могу так… Без разрешения…
— Можешь, — с жёстким нажимом произнёс Андрей. — Без всякого разрешения, а по моему приказу. Меня послали не для того, чтобы я вам тут сопли утирал. Если сейчас же не начнём действовать, я вообще ни за что не отвечаю.
Дженни посмотрела Андрею в глаза и поняла, что он не шутит.
— Они там понятия не имеют, насколько здесь все серьёзно, — продолжил Андрей. — Они думают, что раз мы из России уехали, то всё в порядке. Совсем не в порядке. Ну как?
К Дженни снова вернулось подвальное чувство заброшенности и ненужности, от гипнотизирующего взгляда Андрея стало страшно, по спине побежал холодок.
— Хорошо, — сказала Дженни. — Я завтра пойду в консульство. У меня американский паспорт. Договорюсь об интервью. Потом пойдём все вместе. Там могут быть… всякие люди. Ты предупреди… этого… Пусть он лишнего не болтает. Ты меня проводишь?
Утром Андрей довёл Дженни до американского консульства, предварительно удостоверившись, что Аббас в течение пары часов из комнаты точно не высунется.
В здании консульства Дженни оставалась недолго. Выйдя на улицу, сообщила Андрею:
— Сегодня в час мы должны быть здесь. Я им все объяснила, и они быстро поняли. Похоже, что-то уже знают. Мы идём в отдел обслуживания американских граждан. Но без очереди.
Миновав длинную очередь турок, стоявших вдоль забора под прикрытием двух полицейских машин, беглая троица приблизилась к стеклянной будке. Дженни показала свой американский паспорт.