Меньшее зло
Шрифт:
Не знаю, почему командование решило, будто датлайцы и дальше станут бросать на съедение свои подразделения. Но прежнему плану следовало четко. Только вот с качеством прочесывания, как и со скоростью, вышла промашка.
Две неполные роты просто физически не могли просмотреть свои участки. Тем более площадь только увеличивалась по мере отдаления от города.
Что за хитроумная задумка была у командования, мы не знали, но на следующее утро после короткого совещания пришли к выводу, что роты просто бросают в разные направления, причем
Скорее всего мы ошибались. Не имея точной информации об обстановке, судить трудно, но ничего иного в голову не приходило. Подтверждал эту версию тот факт, что первая рота батальона — равитанцы — больше сидела на месте, выступая в роли маневренной группы.
Не скажу, чтобы мы много ходили на своих двоих. И не скажу, что марши сквозь местные леса были чем-то из ряда вон выходящим. Но постоянное ожидание удяра из засады, постоянная готовность встретить вместо трели мелких птичек очередь из пулемета давили на нервы.
Наемники понемногу начинали роптать. Нет, бунта они не поднимали. Но снизили темп передвижения и немного тянули с выполнением приказа.
Этого мы опасались даже больше, чем равитанцы. Привычка медлить может сыграть плохую шутку при боестолкновении. И тогда — шок, страх, паника, а в конце — гибель при бегстве. Видели нечто подобное раньше, когда выезжали в «командировки».
Еще больше давила на нервы безвыходная ситуация. Мы никак не могли придумать, как попасть на космодром. Как захватить корабль и как вернуться на Логошет. Столько препятствий, столько сложностей...
Приходилось ждать. Терпеть. И воевать под командованием равитанцев в чужой войне.
– Живее, живее, — криком подгоняли наемников сержанты и капралы при посадке в цуфагеры. — Внутрь! Головы пригнуть!
Кричали они, потому что пользоваться связью не могли из-за режима маскировки.
Радиоэлектронная разведка засекала активность аппаратуры на расстоянии до пятисот километров даже при включенной маскировке. А по засеченной точке враг мог и ракетами шарахнуть.
И равитанцы, и датлайцы сейчас вели игру под названием «Кто кого заметит». В ход шло все. Режим молчания в радиодиапазонах, постоянная смена положения, работа маскирующей и рассеивающей аппаратуры, скрытое передвижение, смена направления.
Как всегда, полностью скрыть свое местоположение не удалось, как, впрочем, и всегда обнаруживать врага — тоже. И на первый план выходил самый важный и самый главный фактор войны, даже если она была в далеком будущем, — человеческий фактор.
Человек заменял или дополнял собой хитроумную технику, н доводил дело до конца и ставил точку.
– Куда летим? — осведомился Антон, когда мы влезли в цуфагер.
Кроме нас, сержанта и гранатометчика, в отсеке больше никого не было. Секция в полном сборе.
– На юг. Там вроде засекли активность противника.
–
– Нет. С самолетов. Около десятка человек у излучины реки.
– Это могла быть ловушка. Мы туда сунемся, нас и прихлопнут, — покачал головой Марк. — Ведь тяжелое вооружение ставили на прежнем месте.
– В чем дело, солдат! — прикрикнул сержант. — Ты не хочешь выполнять приказ?
– Приказ мы уже выполняем, — вставил я, отвлекая внимание сержанта на себя. — А то, что враг может нас выманивать, — факт.
Блантек смотрел на нас с плохо скрываемым раздражением. Мы явно выбивались из привычной роли наемника отсталого мира. И рассуждали иными категориями. После боя сержант и так взял нас на заметку, а теперь и вовсе буравит тяжелым взглядом, словно хочет проникнуть в мозг.
С одной стороны, глупо так проявлять себя. Но и молчать и лезть в пекло тоже не дело. К черту маскировку, выжить бы!
– Тяжелая техника идет следом, — промолвил после недолгого молчания Блантек. — Два «парт-х».
– Ясно.
Эта игрушка по вешнему виду немного напоминала нашу «приму» — самоходную пушку-гаубицу, только меньших размеров. Могла даже летать. Правда, на небольшой высоте и очень медленно. Да и энергии самоходка жрала немерено. Но зато хорошо била по площади и точечно. Неплохое прикрытие для неполной роты пехоты.
Вообще с передвижением и перемещением по местности здесь было туговато. Средства обнаружения могли засечь комара, а не только таких мастодонтов, как цуфагеры и самоходки. Где обнаружение — там поражение. Ракеты штатных систем залпового огня бригадного уровня способны достать цель на расстоянии до трехсот километров. Правда, тут в дело вступала противоракетная техника машин. А дальше — кому как повезет.
Большинство перелетов проходило на высоте не больше пяти метров и только по ломаной траектории. С постоянно включенными системами маскировки и рассеивания, с отстрелом ложных целей.
Очень захватывающее зрелище — маневр на полной скорости. Прекрасная зарядка для вестибулярного аппарата. Только обедать перед полетом не стоит.
Через час лета, когда мы миновали очередной лесной массив, проскочили гигантское поле и рассекающую его надвое реку, колонна машин пошла на посадку. Впереди замаячил еще один лес. А за ним что-то похожее на горный массив в карликовом варианте.
Цуфагеры гасили скорость и садились на ровной площадке, очищенной от всякой растительности. Голая степь без травы, кустарников и цветов.
– На выход, — прозвучал в наушниках голос командира роты. — Второй и третьи взводы — занять оборону, прикрыть посадку артиллерии. Первый взвод — разведка подножия хребта.
Разведка материка и поиск врага продолжались...
– Мы зафиксировали их появление в квадрате шестнадцать — ноль, ноль три.
– Какие силы?
– По предварительной оценке, усиленная рота. Авиаприкрытия нет.