Меншиков
Шрифт:
Срочная надобность в таких кораблях вынудила царя покупать их за границей. Но это был малонадежный источник пополнения флота: покупные корабли обходились дорого, к тому же некоторые из них, по образному выражению Петра, «достойны звания приемышей, ибо подлинно отстоят от наших кораблей, как отцу приемыш от роднова, ибо гораздо малы пред нашими и тупы на парусах», то есть имели медленный ход. Необходимо было расширять отечественное кораблестроение.
Другая, не менее важная задача – комплектование флота личным составом, обеспечение его продовольствием и иными запасами. В продовольствии нуждалась и армия, действовавшая в Финляндии. Дубовый лес из Среднего Поволжья, огромное количество хлеба, круп и мяса из Орловщины в новую столицу доставлялись единственным водным путем того времени, связывавшим Петербург с центром страны. Путь тот имел ограниченную пропускную способность.
Обе задачи относились, выражаясь современным языком, к разряду тыловых, но обе являлись ключевыми, поскольку от их решения зависели будущие успехи или неудачи войны.
В мае 1714 года Петр вывел флот в море; тяжело болевший Меншиков остается в Петербурге. Ему царь вручает инструкцию с перечнем первоочередных дел. Меншиков наделялся полномочиями главного смотрителя при постройке кораблей. А так как на Адмиралтейской верфи работа приостановилась изза отсутствия корабельного леса, то Меншиков должен был заготовить и доставить его в Петербург и на остров Котлин. На него же возлагались заботы по добыче камня для сооружения гавани на Котлине и по благоустройству парка в Петергофе.
Петр распрощался с князем 9 мая, на следующий день отправил ему письмо, единственное назначение которого – поднять настроение больного Данилыча. Царь напомнил, что одиннадцать лет назад оба они в этот день были награждены орденом Андрея Первозванного.
В ответ Меншиков сообщил, что кризис миновал: «От оной болезни час от часу лутчая прибавляется мне свобода». [205]
Корабельному лесу Петр придавал огромное значение и постоянно напоминал князю, чтобы тот не упустил время: «Для Бога имейте старание, хотя ведаю, что и сам сего не забудешь, однако не писать не могу о сем». Меншиков же сообщал то о прибытии «сюды только шести суден» с дубовым и прочим лесом, то три дня спустя радовался, что «прилучившимся способным ветром» пригнало полторы тысячи бревен, то через пару дней докладывал о более значительных поступлениях: «Корабельный лес сюда, слава Богу, почасту приходит».
205
Материалы для истории Гангутской операции. Пг., 1914. Вып. 1. Ч. 2. С. 85; Пг., 1915. Вып. 2. С. 284.
Петра настораживали донесения светлейшего, Петербургу требовалось сто тысяч бревен, и он торопил князя: «Которое дело меня зело печалит, прошу вас для Бога, чтоб как-нибудь о том промыслить […] ибо ежели не поспеют – много пользы пропадет в будущий год». Меншиков и сам старался изо всех сил. В Ладогу он отправил вице-губернатора Корсакова, «которому велено во всякой мере во отправлении того лесу трудиться». Ему стало известно, что река Тверца обмелела и там без движения стоят суда с лесом. Туда он тоже посылает нарочных с повелением «во всякой мере стараться те суды спроваживать». [206]
206
Там же. Вып. 1. Ч. 2. С. 127, 186; Вып. 2. С. 325, 331, 333, 400.
В августе Меншиков уже окреп и трудился в полную силу. Петру он доносил: «В строении кораблей во всякой возможности поспешаем», «корабельное строение отправляется со всяким усердным прилежанием».
Обеспечивать провиантом корпус, действовавший в Финляндии, Петр поручил Сенату, но, видимо, не полагаясь на его расторопность, просил Меншикова проследить и за этим: «Однако ж и вы в том вспомогайте». Но Меншиков уже знал о затруднениях в снабжении финляндского корпуса еще до получения письма царя. Петру он ответил 14 августа: «Провианту, о котором я еще до письма вашего, ведая во оном там нужду, за три недели начал стараться оного к вам отправлять». Меншиков тут же вошел в конфликт с сенаторами, обвинил их в «косности» и действовал через их голову, но дело сделал и уже в августе отправил двадцать три тысячи четвертей муки.
Он выполнял множество поручений и как губернатор, и как фельдмаршал, и как доверенное лицо царя: организовал обучение «молодых ребят» изготовлению кожи новым способом, снарядил полк для осады Нейшлота, занимался расквартированием и снабжением армии, вернувшейся из Померании…
207
Там же. Вып. 2. С. 304, 347, 394, 400, 405.
Одно же из поручений князь выполнял с особенным удовольствием. 27 июня русский флот под командованием Петра одержал знаменитую победу у мыса Гангут. Петр поручает князю изготовить на Троицкой площади «хотя малые какие триумфальные ворота из дерев и протчаго». Меншиков знает: чем пышнее будет встреча победителей, тем больше будет доволен царь. Однако возможности у князя ограничены, и он предупреждает царя, что встречу, подобно той, что была в Москве по случаю Полтавской виктории, организовать нельзя «за оскудением мастеровых, однако ж по возможности управляемся». Он велел, чтобы на Адмиралтейской стороне к прибытию победителей «все улицы были вычищены, и, кто какие имеет картины или шпалеры, выставливали б на улицу перед своими домами и прочие всякие пристойные украшения чинили». Более всех старался украсить свой дворец сам светлейший. Нидерландский резидент де Би, подробно описавший торжества по поводу Гангутской победы, сообщает, что после официальной части встречи Меншиков пригласил «иностранных министров сесть в свою шлюпку и отвез их в свой дворец, где над водой устроена была великолепная триумфальная арка, драпированная дорогими коврами». [208] Полчаса спустя туда прибыл и царь. Началось пиршество с участием плененных во время сражения морских офицеров во главе с контр-адмиралом Эреншильдом.
208
Там же. С. 423; Пг., 1918. Вып. 4. С. 733, 746.
Отправляясь в 1716 году за границу, Петр оставил Меншикову инструкцию, в которой поручал князю благоустройство столицы, чистку каналов вокруг Адмиралтейства, строительство дорог к Петербургу и Волхову, укрепление и выравнивание берега Невы, чтобы по нему удобно было тянуть суда, сооружение жилья для мастеровых, устройство фонтанов в Летнем саду. Но главная задача князя состояла в том, чтобы стеречь Кронштадт от возможного нападения шведского флота: «Паче всего надлежит доброе око иметь на Котлин остров, и как гавань, так и новую работу к Кроншлоту, тож и прочее укрепление учинить». [209]
209
Голиков И.М. Деяния императора Петра Великого. М., 1838. Т. 6. С. 371–373.
Круг обязанностей Меншикова не ограничивался пунктами инструкции. Три месяца начавшегося 1716 года он провел в Ревеле (Таллине), где руководил сооружением гавани для стоянки военных кораблей. Сначала дело не клеилось. Предполагалось, что море от гавани будет отделено сваями. Но вот незадача: в январе наступила небывалая оттепель, по улицам Ревеля текли ручьи, а недостаточно толстый лед стал настолько рыхлым, что работать на нем было опасно. Вскоре и его унесло в море. «И ежели б я сам тут не был, – доносил светлейший царю 23 января, – никому б в том не поверил для того, что оной лед был толщиною в три четверти аршина, а пронесло в 5 или 6 часов». Наконец стали бить сваи, но и здесь строителей постигла неудача: бревна, вбитые в дно на три сажени, «выскакивали вон» подобно пробкам. Пришлось избрать новое место для гавани и устраивать ее иным способом: вместо свай на дно опускали огромные ящики, наполненные камнями.
Неспокойно жилось Меншикову в Ревеле. В январе из столицы пришло известие о серьезной болезни Дарьи Михайловны. Как помочь супруге? Медицинские познания князя позволяли ему от всех болезней рекомендовать единственное лекарство, нам уже известное, – «всегда веселость иметь». Не полагаясь на всесилие «веселости», светлейший прибегает к совету какого-то медицинского светила в Вене. Отправляя больной полученное «дохтурское мнение», он просит неукоснительно соблюдать предписания. Заочная консультация, однако, не понадобилась – ко времени ее получения супруга пришла «в прежнее здравие».