Мент для новых русских
Шрифт:
– Только у него сейчас гость.
Гринчук оглянулся:
– Кто?
– Старуха эта, Ирина, из Норы. Вчера вечером вдруг попросила, чтобы ее свозили на могилу мужа, а потом попросила, чтобы привезли сюда. Дайте ей возможность пообщаться с ним.
– Он что, пришел в себя?
– Нет, она просто сидит и гладит его по голове. Кстати, на обратной стороне конверта
Гринчук улыбнулся:
– Я бы удивился, если бы вы этого не сделали.
– Я стараюсь не делать ошибок и уберегать от них окружающих.
– Ошибки, предположим, вы совершаете.
– В чем именно?
– Вы же так и не поняли, что произошло в овраге той ночью.
– Михаил…
– Чушь. Ваши врачи, по-видимому, правы. Он действительно не мог уже ничего к моменту нападения.
– Тогда кто же?
– Крысы. Я разговаривал с Доктором, он был при этом. Братья Кошкины, есть такие аборигены в Норе, увидев, что Тотошка смертельно ранен, сорвались. Троих, в том числе вооруженных, они убили на месте. Просто голыми руками. Остальных настигли и убили другие Крысы. Старики и старухи. Они поэтому все исчезли, прячутся. Они… И знаете что?
– Что?
– Хреновый этот мир, если люди, почувствовав, что они еще люди, вынуждены убивать, чтобы остаться людьми. Где палата Михаила?
…Михаил не чувствовал ничего. И это было хорошо. Даже проклятого голоса не было слышно. Забытье ушло толчком, словно кто-то сдернул пелену с глаз.
Кажется, перед тем, как очнуться, он услышал что-то, что освободило его. Что-то, что вытолкнуло ртутный голос из головы. Что-то, что омыло сознание, будто прохладная вода.
Не открывая, глаз Михаил улыбнулся.
– Пора просыпаться, – произнес незнакомый мужской голос.
Михаил открыл глаза.
Возле кровати стоял незнакомый молодой мужчина, а в уголке комнаты на стуле сидела Ирина.
– Как самочувствие? – спросил мужчина.
– Хорошо, – ответил Михаил. – Слабость только.
– Это ничего, это мы поправим. Меня зовут Юрий Иванович Гринчук.
– Очень приятно, –
– Пока будем называть вас Михаил, – чуть торопливо предложил Гринчук.
– Хорошо, – легко согласился Михаил.
– Прогуляться не хотите? – спросил Гринчук.
– Если можно, откройте окно, – попросил Михаил, – и очень хочется есть.
Окно открылось, впуская в комнату влажный лесной воздух, пропитанный запахом хвои.
– Я схожу выясню насчет еды, – сказал Гринрчук, – а вы тут пока общайтесь.
– Хорошо, – улыбнулся Михаил, удивляясь, как легко ему разговаривать с этим незнакомым человеком.
Ирина подошла к кровати и села на крешек.
– Доброе утро, – сказал Михаил.
– Здравствуй, – сказала Ирина.
– Как там все наши?
– Хорошо, – сказала Ирина. – Хорошо.
– Нужно будет их переселить, – сказал Михаил.
– Обязательно, – кивнула Ирина.
– А у Тотошки поясницу не ломит?
– Не ломит, – сказала Ирина чуть дрогнувшим голосом.
– Вот и хорошо. Я немного приду в себя, а потом поедем.
– Обязательно поедем.
Они не видели, как Гринчук, стоявший на улице возле окна, сильно потер лицо, потом вытащил из кармана одолженную у Полковника зажигалку и поднес огонек к конверту, который так и не распечатал.
Подождав, пока конверт прогорит, оставив черный пепел, Гринчук растер его межу пальцами и пустил черную пыль по ветру.
Глубоко вздохнул.
И все-таки… Гринчук не закончил эту свою мысль, так и не смог придумать, что все-таки, но и от этого обрывка мысли стало вдруг легко на душе.
Если вдуматься, подумал Гринчук, хорошая у меня работа. Если я успею наказать преступника, то обычные люди смогут не брать на душу грех мести. Нужно только успеть.
А называются эти люди новыми русскими, или еще как… Чушь. Люди, они всегда люди. И всех их защищать нужно.
Но вслух этого подполковник милиции Гринчук не сказал. Он вообще не любил говорить в слух сентиментальных слов.
Мент, он и есть мент.
Август, 2001 год