Мент для новых русских
Шрифт:
– Все сказали? – спросил Полковник.
– Почти.
– Заканчиваете, – Полковник достал из кармана какое-то удостоверение и протянул его Клюеву.
Клюев прочитал его, мельком глянул на Гринчука и вернул удостоверение владельцу.
– Извините, – сказал Клюев и подал знак своим подчиненным.
Те опустили оружие и отошли от машин.
Люди Полковника также опустили стволы.
– Я могу чем-нибудь вам помочь? – спросил Полковника Клюев.
– Да, – Полковник снова достал из кармана сигареты и закурил, предложив капитану. – Проверьте со своими людьми клуб и овраг.
– Круто, – сказал Гринчук.
Клюев еле заметно пожал плечами.
– А капитан Гринчук поедет со мной, – сказал Полковник. – Он очень хочет передать вам свое оружие, оно ему сегодня больше не понадобится.
Гринчук медленно, очень медленно вытащил свой пистолет из-за пояса, покрутил в руке и протянул Клюеву.
– А теперь мы с вами попрощаемся и поедем, – сказал Полковник.
– Если что, – заставил себя усмехнуться Гринчук, – считайте меня членом профсоюза. Снова в микроавтобусе поедем?
На этот раз поехали в «вольво».
– Теперь можно разговаривать относительно спокойно, – удовлетворенно сказал Полковник.
– Вы что за ксиву показали Клюеву? – спросил Гринчук.
– Какая разница? – усталым голосом сказал Полковник. – Бумажка – это всего лишь бумажка. Вы мне лучше скажите, откуда взялись эти менты?
– Браток вызвал, – охотно сообщил Гринчук.
– Этот мне ваш Браток…
– Ничего так Браток, – успокоил Гринчук, – нормальный. Он, я надеюсь, догадался сделать ноги?
– Нет, представьте себе. Ваш Браток отказался бежать и едет сейчас в машине следом за нами. Вы что, связали его клятвой верности?
– Закодировал.
– Не нужно так шутить, – строго сказал Полковник.
– Плохая примета?
– Тема плохая. Людей, прошедших такую подготовку, было всего десяток. Во всяком случае, в нашем центре. Некоторые погибали, некоторые… выгорали. А этого…
– Михаила? – уточнил Гринчук.
– Да ни какой он не Михаил, – досадливо отмахнулся Полковник. – Своего настоящего имени он и сам не знает. Я знаю его последнее по времени официальные фамилию имя и отчество, которое он сам сейчас, кажется, забыл.
– Круто это у вас, – Гринчук даже поднял большой палец, – как в кино.
– И даже значительно хуже. Ему повезло, потому, что списывали его не под конец проекта. Там могли просто… списать под чистую. Его решили кондиционировать.
– Как-как?
– Кондиционировать. Дать ему новое имя, фамилию, биографию, блокировать память и отпустить под надзор. Вот на этом этапе я о нем и узнал. Мне пришлось обеспечивать материальную сторону этого кондиционирования… И когда проект закрыли, так уж вышло, что в живых остался я один.
– И он? – уточнил Гринчук.
– И он. Только он не помнил, что с ним делали, а я выжил благодаря тому, что смог заинтересовать в себе очень влиятельных людей.
– Крутых пацанов?
– Вы себе даже не можете представить, насколько крутых. Вы о таком и не слышали никогда.
– Я в восторге, – голос Гринчука был скучным. – Куда мы, кстати, едем?
– Я приглашаю вас в гости. Не возражаете?
– Обожаю ездить в гости по ночам.
За окном закончились улицы города и смутно мелькали деревья.
– А этого, вашего, его за что списали? –
– За патологическое нежелание убивать.
– В смысле? Вы же их под гипнозом…
– Под гипнозом. Только они ведь все помнили. Они получали приказ, который не могли не исполнить, этот тоже исполнял. Но после каждой акции его нужно было приводить в чувство. Противоречие между приказом убить и внутренним запретом на убийство приводило к тому, что у него начинались приступы, сродни эпилептическому припадку. Он выполнял, но при этом разрушал себя изнутри.
– Его решили пожалеть?
– И это тоже. Заодно решили проверить, насколько можно человека законсервировать.
– Кондиционировать, – поправил Гринчук.
– Кондиционировать, – согласился Полковник. – Он должен был приступить к выполнению неких обязанностей.
– Тогда?
– Нет, сейчас. Я вспомнил о нем, собрал информацию и решил, что он может быть мне полезен. Именно тем, что не может убивать.
– Не может… Скольких он, вы говорите, порешил?
– Причем здесь это? Порешил… Он попал под взрыв, я пока еще не знаю, что именно там произошло, и как именно он попал к бомжам, но убивал уже не он. Убивала безусловная программа. Их подготовка состояла из двух частей – подсознательная и осознанная. Если верить документам, он показал великолепные результаты в психологическом тестировании, в специальной подготовке, исключительная коммуникабельность. Но на случай, если что-то пошло бы не так, если бы… ну, мало ли что… в каждого из них была заложена подсознательная программа. В принципе, программу можно было выключить, но для этого нужно было понимать, что это программа, и нужен был код выключения программы. А у него всего этого не было. Он не знал, что именно с ним происходит. Он подчинялся приказам в своем мозгу и не хотел им подчиняться. Чудо, что он вообще дожил до этого момента… Это даже не раздвоение личности. Это значительно хуже.
– Чем это для него могло закончиться?
– Кома и смерть.
Машина свернула вправо. Гринчук закрыл глаза. А он здесь при чем? При чем здесь он, предпенсионный капитан милиции со сволочным характером? Он каким боком примазался ко всему этому?
– Вас интересует, почему я вас в это дело втянул? – спросил Полковник.
– Шаман проклятый. – Гринчук открыл глаза и помотал головой. – Угадали. Почему.
– Если честно, то я хотел с вами проконсультироваться. Когда стало понятно, что этот… Михаил жив, и что он убивает, осталось только найти его.
– Ну?
– Для консультации мне рекомендовали вас. И заодно сообщили, что у вас проблемы и на этом с вами можно договориться.
– Со мной нельзя договориться, – резко бросил Гринчук.
– Можно, – почти ласково ответил Полковник. – Договориться можно с кем угодно.
– И кто же это меня рекомендовал?
– Граф.
– И ведь ничего мне не сказал, сука.
– Я его попросил.
– А я думал, что это со мной он приятель.
Машина остановилась, упершись светом фар в металлические ворота. Кажется, синие. Сзади остановилась еще одна машина, осветив своими фарами салон «вольво». И Гринчук смог рассмотреть Полковника.