Мент и бомжара (сборник)
Шрифт:
Капитан Зайцев сидел на деревянной скамейке, выкрашенной в синий цвет, и с тоской смотрел на ступеньки, на которых совсем недавно лежал несчастный Агапов. Труп сфотографировали и увезли, оперативники обшарили двор, нашли все три гильзы. Но радости от этого было мало – гильзы могли заговорить, когда будет найден пистолет, задержан убийца…
– Угости сигаретой, капитан, – услышал Зайцев. Механически достав пачку из кармана, он встряхнул ее и протянул человеку, который опустился на скамейку рядом с ним.
– Кури, – сказал он и только после
– Спасибо, капитан, – невозмутимо проговорил бомжара и потянулся сигареткой к зайцевской, чтобы прикурить. Капитан вынул зажигалку и молча протянул бомжу. Тот спокойно взял зажигалку, не торопясь прикурил. Жест капитана, который, сам того не заметив, отшатнулся от бомжа, похоже, того нисколько не задел.
– Что старушки?
– Какие старушки? – не понял Зайцев.
– С которыми ты так долго и проникновенно беседовал… У песочницы. Видели что-нибудь?
– Ни фига они не видели и не слышали, – в сердцах сказал Зайцев и тут же спохватился: а чего это он рассказывает следственные подробности? – А вы, собственно, кто?
– Ваня.
– Что значит – Ваня?
– Этого достаточно. Меня все здесь знают как Ваню.
– А отчество? Фамилия? – требовательно спросил Зайцев.
– Да ладно тебе… Живу я здесь. В подвале. Иногда на поверхность поднимаюсь… Случается, сигареткой добрый человек угостит, вот как ты, например. Из невидимок я.
– Надо же!
– Есть, капитан, люди-неведимки, не сомневайся. Тебе бы с ними поговорить.
– Как же я с ними поговорю, если они невидимки? – Зайцева начинал забавлять этот разговор.
– Я вот невидимка. – Ваня взмахнул рукой и замер в позе, в которой обычно изображают греческих богов – величественность и утомленность от бестолковости человечества. – Вроде я есть, а вроде меня и нет. Вон в тех кустиках между гаражами у меня подстилка. Дневная. А ночью я в подвал спускаюсь. Пока меня здесь терпят. Почтальон опять же…
– Что почтальон? – с легким раздражением спросил Зайцев.
– Невидимка. Вот прошел он по двору, заглянул в каждый подъезд, а никто его не видел… Почтальон. – И бомж опять замер, вскинув правую руку чуть вверх и назад, точь-в-точь, как это делали когда-то греческие боги. – Возьми дворника… Он на глазах у всего дома. Приходит, уходит, исполняет какие-то свои обязанности – другими словами, пользу приносит. Но его никто не видит, в упор не видит. Мы вроде как урны, мусорные ящики… Он на машине уехал.
– Кто? – резко повернулся Зайцев к бомжу, чутко уловив в его последних словах тот смысл, который ему был нужен.
– Убийца.
– Так, – крякнул Зайцев.
– Парик чуть не потерял. Так что длинноволосого тебе искать не надо. Пустое.
– Не
– Когда он через кусты проходил, руку на голове держал… Боялся, что парик веткой сорвет.
– Так. Да ты, я смотрю…
– Дождь тогда шел, – перебил бомж невозмутимо. – Совсем небольшой дождь. Даже зонтик не было надобности раскрывать.
– А одет? Во что он был одет?
– Неважно одет… Какой-то плащик, без карманов опять же…
– Слушай, Ваня. Говори толком! Что значит – без карманов? Не бывает плащей без карманов!
– Бывают, – тяжко вздохнул бомж и поднялся со скамейки, видимо, устал от непонятливости капитана. – Срезал он карманы, срезал. Чтоб удобнее пистолет под плащом держать, чтоб глушитель не мешал… Усек? Сигареткой-то еще угости, а?
Но Зайцев, увлеченный открывшимися перед ним возможностями, даже не услышал этой негромкой просьбы. Сорвавшись с места, он помчался в свои следственные полицейские коридоры отдавать приказы, составлять планы перехвата и производить другие важные следственные мероприятия.
– Ну-ну, – сказал, глядя ему вслед, Ваня и тяжелой неторопливой походкой направился к железным гаражам, между которыми он и втиснул свой тюфяк, подобранный как-то у мусорных ящиков.
На следующее утро капитан Зайцев примчался во двор, не скрывая своего нетерпения. Он тут же бросился к гаражам, но в знакомой щели бомжа не было. В беспомощности оглянулся по сторонам – старушки были на месте, у песочницы.
– Где Ваня? – спросил он, подходя.
– Ваня? – удивились старушки.
– Ну, бомж! Бомжара ваш родной! Где он?
– Неужто натворил чего? – опасливо спросила старушка побойчее.
– Пока нет, только собирается. Так где же он?
– Может, в подвале?
– А как попасть в подвал?
– Это только Ваня знает, – рассудительно заметила старушка. – У него туда свой ход, свой выход… Вряд ли кто вам подскажет. Дожидаться надо.
Бомжа Ваню Зайцев нашел возле продуктового магазина. Тот сидел в сторонке на траве, не решаясь расположиться на скамейке, будто заранее признав, что скамейка не для него – скамейка для людей порядочных и законопослушных. Ваня пил молоко из надорванного пакета и закусывал булкой, отрывая от нее ломти и, не торопясь, отправляя их в рот.
– А, капитан! – сказал он улыбчиво. – Присаживайся! – И гостеприимно похлопал ладошкой по траве. Зайцеву ничего не оставалось, как присесть рядом.
– Как успехи? – спросил Ваня. – Поймал?
– Кого?
– Убийцу.
– Нет. – Зайцев помолчал. – А ведь ты не все мне вчера сказал.
– Ты так торопился, капитан… Угощайся. – Бомж протянул Зайцеву пакет с надорванным уголком.
– Спасибо. Сыт.
– Как знаешь. – Запрокинув голову, Ваня влил в себя большой глоток молока. Потом как-то неожиданно перестал жевать и задумался, уставившись в пространство. – Законы мести, – произнес он странные слова и опять все свое внимание обратил на пакет с молоком и растерзанную булку.