Мент. Ликвидация

Дашко Дмитрий

— Не выйдет, товарищ Быстров. Ремке до сих без сознания. Ему сделали тяжёлую операцию, хирург затрудняется сказать, когда он очнётся.

— А что бандиты? Ты говоришь, была перестрелка…

— Бандиты ушли, оставив только раненого Ремке и трупы Юхтина и Рвача. Есть ли среди них потери, нам неизвестно. Но крови повсюду — как на скотобойне.

— На каком основании ты арестовал нового сотрудника? — вернулся к главному вопросу я.

— Посчитал, что он из одной банды с убийцами Кондрюхова и Баснецова.

— На каком основании? У тебя есть доказательства?

—

Только косвенные, но пока одно к одному. Думаю, как очухается, мы его расколем.

— Всё равно, прямо сейчас едем в больницу, может, раненый всё-таки придёт в сознание, и нам удастся поговорить. А пока рассказывай, почему ты сделал такие выводы. Если удастся меня убедить, после больницы нагрянем к Ремке с обыском.

— Так мы уже нагрянули, — смутился тот.

— И каковы результаты?

— Ни дома, ни в мастерской ничего не нашли, если не считать запачканного в крови топора.

— Думаешь, им рубили людей?

— Не могу знать, товарищ Быстров. Я отдал топор Зимину, пусть поколдует. Может, что-то удастся прояснить.

— Понятно. Пусть наука постарается.

Возле вокзала нас дожидалась пролётка. Мы сели, и Леонов продолжил рассказ:

— Я прибыл на место преступления в числе первых и нашёл в доме тела. Сначала решил, что Ремке убит, но он застонал, и я отправил одного из милиционеров за санитарами. Возле Ремке лежал его наградной револьвер — вы же помните, что он пока не получил штатное оружие. Я понюхал дуло и сразу обратил внимание, что из него не стреляли. Первой мыслью было: ну не успел парень, бандиты опередили. Бывает, первый день на службе, армейские навыки забылись, вот и сплоховал. Потом, когда Ремке повезли в больницу, у него из кармана шинели выпал портсигар, а в нём папиросы «Сафо» — те самые, старые, дореволюционные.

— Так. А нам сказал, что бросил курить, — заметил я.

— Именно, товарищ начальник. И тут меня как молнией поразило: теперь ясно, почему Гром рычит на Ремке. Пёс узнал запах с убийства.

— Пока всё притянуто за уши. Однако здравое зерно в твоих мыслях есть, — признал я.

Леонов довольно улыбнулся.

— Только раньше времени героем себя не считай. Повторю, доказательств нет, всё вилами по воде писано. По сути, всё, что можем предъявить Ремке: револьвер, из которого не стреляли, портсигар с папиросами — кстати, передай его Зимину. Может, удастся как-то установить: вдруг это папиросы из одной партии с теми окурками? Ну, ещё окровавленный топор. Маловато.

— Товарищ Быстров, не переживайте. Вот увидите, очухается Ремке — мы его дожмём! — уверенно заявил Леонов, на что я скептически хмыкнул.

Если новичок действительно замешан в тех преступлениях, вряд ли удастся взять его на понт. Шутка ли — почти два десятка трупов. Для такого нужен определённый склад характера.

А ещё я очень боялся обвинить невинного человека. Пока есть хоть какие-то сомнения, буду их трактовать в пользу Ремке. Да и не вязалась у меня эта кровь и дичь с почти героическим обликом нового сотрудника. Конечно, трудно пройти войну и

не измениться, причём к худшему, но вот не походил он на кровожадного упыря, хоть тресни!

Или я окончательно перестал разбираться в людях.

Пролётка замерла неподалёку от главного корпуса городской больницы. Именно здесь я не так давно отлёживал бока, и в этих стенах трудится моя Настя (я как-то незаметно для себя вдруг назвал её своей, хотя особых причин или повода для этого не было. Как-то автоматически вышло, само собой). Интересно, вдруг сегодня её дежурство?

Вот бы увидеться…

Я шёл размашистым шагом по больничному коридору, Леонов едва поспевал за мной.

Ещё издали я приметил палату, возле дверей в которую сидел приставленный Пантелеем милиционер. Он со скучающим видом листал пожелтевшую газетку.

Увидев меня, подскочил, поправляя гимнастёрку.

— Товарищ начальник!

— Вольно, — скомандовал я. — Что с Ремке?

— Врачи говорят, что пока не приходил в сознание.

Я оглянулся и, обнаружив, что вокруг нет ни одного способного помешать моим намерениям эскулапа, распахнул дверь.

Первое, что бросилось мне в глаза: распахнутое окно и зловещего вида фигура, склонившаяся с ножом над лежавшим на кровати человеком в бинтах.

Ещё немного, и лезвие вонзится ему в грудь.

— Стой! — заорал я, выхватывая револьвер.

Глава 7

Реакция у типа была как у киношного ниндзя. Я ещё не успел дотянуться до рукоятки нагана, как он уже распрямился, фантастически быстрым движением метнул в меня нож и почти синхронно с этим броском прыгнул в окно.

Не зря Степановна молилась за меня в церкви. Иного объяснения, почему лезвие пролетело в миллиметре от меня и впилось в дверной косяк, дать невозможно. Я ведь даже уклониться не успел.

Хоп, и фигура незнакомца оказалась снаружи: этаж первый, ноги не переломаешь.

Я метнулся к окну, выглянул и увидел, как спина убийцы скрылась за углом. Ах ты ж спринтер, твою мать!

Соскочил с подоконника, мягко приземлился на землю и помчался вдогонку. Стоило завернуть за угол, и весь мой пыл угас: гадёныш скрылся из виду. Как под землю пропал! Я даже выматерился от злости.

Как назло, на улице ни одной живой души — подсказать некому. Эх, Грома б сюда, он бы взял след и привёл по нему к сбежавшему. Вызвать Лаубе? Так это больница, тут скоро толпа народа побывает: и медперсонал, и больные, и посетители. Пёс с ума сойдёт.

Для очистки совести я походил по округе, заглянул в пару мест, куда предположительно мог заныкаться убийца. Само собой, никого не нашёл. Удрал, сволочь. Ну до чего же резкий и прыткий как блоха оказался.

— Товарищ Быстров, что случилось?

Я обернулся и увидел взволнованного Леонова.

— В палате был убийца, он метнул в меня финку и выскочил на улицу. Догнать не получилось, — сообщил горькую правду я.

— Теперь понятно, чего вы сайгаком в окно прыгнули, — усмехнулся Пантелей.