Мент. Ликвидация
Шрифт:
Получается, шинель принадлежит брату. Как она оказалась у Ремке?
Есть только одно объяснение. А что, если мой новый сотрудник встречался с санитаркой? Крутил с ней роман или что-то вроде того. Косвенным подтверждением тому служит реакция санитарки. Не зря та вертелась возле палаты. Значит, знала о нём и переживала. За что именно — другой вопрос, ответ на который ещё предстоит выяснить.
Итак, продолжаем выстраивать цепочку. У Ремке и Кислицыной шуры-муры. Милиционер заскочил к ней, сообщил, что будет дежурить ночью. В детали само-собой посвящать
Заботливая женщина предложила любовнику взять шинель брата на случай ночной прохлады. Ремке согласился.
При этом во внутреннем кармане случайно оказался портсигар с папиросами «Сафо»: тут тоже нет ничего удивительного, в прошлой жизни, когда я дымил как паровоз, у меня пачки с куревом были практически везде, в каждом пиджаке или куртке.
А теперь включим полёт фантазии: Юхтин и Ремке сидят в засаде, ждут, кто заявится к Рвачу. И вот на пороге появляются долгожданные гости.
К большому удивлению, Ремке видит среди визитёров брата своей подруги. Милиционер растерян, ему кажется, что это недоразумение. Зато Кислицын, в отличие от молодого сотрудника, готов к любому повороту событий. Растерянность Ремке играет бандиту на руку, он достаёт револьвер и стреляет в милиционера. В перестрелку вступает Юхтин, ему удаётся зацепить кого-то (чему свидетельством лужи крови), но в итоге погибает в нервной схватке: он один, преступников несколько.
На звуки перестрелки скоро явится весь город. Бандиты сматываются с места преступления, впопыхах не добив раненого Ремке.
Приезжает милиция, раненый Ремке оказывается в больничной палате. Кислицына случайно узнаёт об этом, отпрашивается с работы и сообщает брату. Судя по всему, рыльце у женщины в пушку, иначе не было бы этого странного поведения.
Брат осознаёт, чем это грозит. Если Ремке очнётся и заговорит, будет поздно. И тогда в палате появляется убийца. Кто он — Кислицын или кто-то из сообщников, не столь важно. Лицо «ниндзя», метнувшего в меня нож, я запомнил. Так что опознаю без проблем.
Теперь подобьём бабки. Получилась вполне рабочая гипотеза, которая многое объясняет. Не то чтобы совсем без «белых пятен», однако вполне стройная. И всё же, именно что гипотеза, которую требуется подтвердить более конкретными вещами, чем логические выкладки.
Как ни крути, Кислицына и её брат нужны нам как воздух. Всё указывает на них.
Отправив Леонова в отдел кадров больницы искать адрес пресловутой Кислицыной, я снова вернулся к палате, где лежал Ремке. Здесь уже вовсю орудовали Зимин и его подручный.
— Аркадий Ильич! — поприветствовал я эксперта.
— Рад видеть вас в добром здравии, Георгий Олегович.
— Вижу, трудитесь как пчёлка.
— Благодаря вам, сидеть без работы не приходится. — Глаза криминалиста довольно сверкнули.
Приятно видеть человека, который действительно соскучился по любимому делу. Не зря выдернули его из большого города, где он занимался вещами,
— Чем порадуете, Аркадий Ильич?
Зимин улыбнулся:
— Начну с главного: кровь на топоре, найденном при обыске у Ремке, не человеческая. Скорее всего, куриная.
— Как вы это установили?
— Ну, человеческую кровь отличать мы уже научились, а вот насчёт куриной предположил, Георгий Олегович. Пока наука так далеко не зашла. Отец Ремке подтвердил, что два дня назад рубил этим топором головы у куриц, чтобы продать мясо на базаре. Так что топор уже не является уликой. Можете возвращать его хозяину.
Я вздохнул с облегчением.
— Вижу, версия, что Ремке — убийца, вам не по душе, — пытливо всмотрелся в меня криминалист.
— Так и есть, — признался я. — Ремке с первого взгляда показался мне честным человеком и хорошим сотрудником. Но это не означает, что надо подгонять моё личное мнение под факты. Если улики будут против Ремке, он предстанет перед судом и понесёт заслуженное наказание.
— Тогда вам понравится другая новость, — усмехнулся эксперт.
— Говорите, Аркадий Ильич. Я вас внимательно слушаю, — приготовился я.
— Я сравнил отпечатки Ремке с отпечатками, которые мы взяли на месте убийства Кондрюховых и Баснецовых. Так вот: ни один пальчик не совпал.
— Другими словами — его не было ни на том, ни на другом месте преступления, — обрадовался я.
— Или он был в перчатках, но, мне кажется, это не тот случай, — кивнул Зимин. — Здесь орудуют совершенно другие личности, не профессионалы старой закалки.
— Благодарю вас, Аркадий Ильич. Кажется, с вашей помощью мы обелим честное имя нашего сотрудника, — радостно произнёс я.
Господи, как это приятно! Не то, чтобы я совсем благоволил к Ремке или испытывал к нему откровенную симпатию, но мне лично бы не хотелось видеть очередного оборотня в наших рядах. По-своему, даже устал.
Хватит с меня истории с лже-Михаилом Баштановым, который на поверку оказался скрытым врагом.
Мои логические построения, подкреплённые фактами эксперта, подводят к важному выводу: раз преступники хотели убрать Ремке, значит, он действительно опасный свидетель. Настолько опасный, что те не побоялись явиться в больницу, чтобы его убить.
Вряд ли они повторят попытку после столь сокрушительного провала, но я решил подстраховаться и приказал усилить охрану. Теперь Ремке будут охранять по двое милиционеров.
И всё-таки, надо понять, каким боком мой сотрудник оказался замешан в грязной истории. Жаль, что раненый до сих пор не пришёл в сознание, и сколько продлится его забытьё, не берётся сказать ни один врач. Хорошо, если моя версия о любовной связи с Кислицыной правильная… А если я зашёл не с того бока?
С каждой секундой промедления мы теряем драгоценное время. Потерпев грандиозное фиаско, преступники постараются замести следы. Возможно, покинут город, залягут на дно в глухой деревне, и тогда будет невероятно сложно отыскать их следы.