Мент. Одесса-мама
Шрифт:
— Не вмешивайтесь, пожалуйста. Поверьте — будет только хуже! — всхлипнула она.
— Хуже — не будет! — твёрдо заявил я и вышел из комнаты.
Глава 22
Анна Эммануиловна догнала меня, когда я обувался в коридоре. Вслед за ней из комнаты вышли Настя и Степановна.
Вряд ли они собрались, чтобы меня проводить.
— Григорий, подождите меня, — умоляюще попросила соседка.
Я удивился.
— Анна
— Вдруг вы перепутаете… Не хочу, чтобы пострадали невинные люди.
Я посмотрел на Настю, она кивнула.
Ну, раз медицина не возражает, кто я такой, чтобы оспаривать её вердикт?
— Как скажете. Только у вас ведь забрали пальто… — заметил я. — А на улице холодно, замёрзнете…
Анну Эммануиловну это не остановило.
— Ничего страшного. Одену старое. Его, правда, моль съела, но сейчас ведь не до красоты — так?
— Так, — согласился я. — Тогда собирайтесь быстрее, пожалуйста.
— Не беспокойтесь, я быстро. Приведу себя в порядок и пойдём. Пять минут — не больше.
Она скрылась на кухне. Я услышал, как в раковину полилась вода.
Настя, воспользовавшись паузой, прижалась ко мне.
— Гриша, прости, что так получилось?
— С ума сошла? — Я поцеловал её в макушку. — Я же милиционер.
— Ты у меня самый отважный милиционер на всём белом свете!
— Именно! Никогда не забывай об этом.
— Всё, я готова! Осталось только надеть пальто и обуться.
Соседка вернулась в коридор уже без следов потекшей косметики.
Я помог ей надеть старенькое драповое пальтишко, голову она покрыла шерстяным платком. Это её заметно старило.
— Готовы?
— Да. Можно идти.
На улице она чуть не поскользнулась и подхватила меня за локоть.
— Ой, простите!
— Всё нормально. Не переживайте, Анна Эммануиловна. Вам точно не страшно? Может, вернётесь домой? — спросил я.
— С вами мне ни капельки не страшно. Вы очень мужественный человек, Гриша.
Она посмотрела на меня снизу вверх.
— Я могу звать вас так, по-простому — Гришей?
— Конечно. Мы же соседи. И спасибо на добром слове, — улыбнулся я.
Мы шли быстрым шагом. Анна Эммануиловна старалась приноровиться к моему темпу. Когда она уставала, я немного замедлялся.
У входа в парк стояли двое милиционеров в чёрных шинелях и красных зимних шапках с козырьком — очень похожих на кепи.
Соседка остолбенела, крепко схватила меня за руку.
— Они? — догадался я.
— Они, — подтвердила Анна Эммануиловна. — Это вон тот, мордастый, сказал, что я — старая дура и велел проваливать. А тот, что с ним, мерзко подхихикивал. Гриша, может ну его — не надо их трогать?
— Анна
— Молчу-молчу!
— Мордастый, значит…
Одним из постовых был плотным коренастым мужчиной с отъеденной харей и тремя свисавшими подбородками. Шинель еле удерживала его телеса.
Да уж, явно не с голодухи опух.
Милиционеры курили и тихо переговаривались между собой. До нас долетали обрывки их разговора.
—… я Ганке, значит, и говорю — не ломайся, стерва. Всё одно моей будешь!
— А она?
— А чё она? Не баба чё ли? Для вида покочевряжилась, конечно, да всё равно — дала.
— Ну ты ходок!
— А то! Ты главное моей ничего не рассказывай!
— Спрашиваешь!
Я предупредил соседку:
— Анна Эммануиловна, сейчас я подойду к ним для небольшой беседы по душам. Вы, ради бога, оставайтесь тут и не вмешивайтесь. Если будет нужно, я вас позову.
— Да-да… Я сделаю всё, как вы скажете.
Я улыбнулся, чтобы подбодрить её и направился к постовым.
Они были слишком заняты обсуждением неизвестной мне Ганки и обратили на меня внимание лишь когда я встал как вкопанный напротив них.
— Тебе чего?
— Да вот, интересуюсь: вы — из милиции или как?
Мордатый смерил меня полупрезрительным взглядом, тычком пальца отправил окурок на землю.
— Слепой? Форму не видишь?
— Форму вижу, милиционеров — нет.
— Ты что — пьяный? — насторожился он.
— Трезвый. Удостоверения предъявите, — потребовал я.
— Какие на хрен удостоверения?! Шёл бы ты, паря, пока звездюлей не выписали, — хохотнул мордатый.
— Удостоверения предъявили, клоуны!
— Что?! А х ты, гад!
Милиционер был намного шире меня в плечах, выше ростом и крупнее. Эдакий «борец сумо» — крепкий, откормленный кабанчик, который не привык, что ему могут оказать сопротивление.
Он замахнулся, намереваясь двинуть мне по лицу и был неприятно удивлён, когда я перехватил его руку, резко вывернул, заставив согнуться, а потом добавил коленом в живот.
— С-сука! — зашипел он.
Второй дёрнулся, но мой окрик заставил его замереть.
— А ну — стоять, где стоишь! не то я сломаю ему руку к ядреной матери!
— Парень, ты что… Не дури…
Я краем глаза заметил, что он тянется к кобуре за револьвером.
— Куда! — снова повысил голос я и нажал на вывернутую руку мордатого так, что тот взвыл от боли. — А ну, убрал грабли с кобуры!
— Хорошо-хорошо… Убрал. Видишь?
— А ну, пошёл!
Я пнул мордатого под толстый зад и тут же отпустил его. По инерции он прошагал несколько шагов, прежде чем грузно свалиться на землю.