Мент
Шрифт:
– Я что-то не понял, мужики, – озадаченно проговорил он. – Чего вы такие кислые? Девчонке-то надо помочь. Или я опять не туда поехал?
Бабкин, криво усмехнувшись, поправил узел яркого галстука и с видом умудренного старца произнес:
– Андрей, девчонке помочь невозможно.
– Почему?
– Для возбуждения уголовного дела улик маловато. Ты у нас без году неделя, многих нюансов не просекаешь. Вот ты отправил девчонку писать заявление…
– А что, не надо было?
– Нет, по закону все верно, но… – Последовала глубокомысленная пауза, после которой
– Ну, напишет девчонка заявление, и что? Нам все равно не удастся доказать сам факт изнасилования.
Андрей, обалдевший от такого поворота, тупо спросил:
– Почему?
– Во-первых, свидетелей не было. Во-вторых, все это случилось неделю назад.
То есть медицинская экспертиза пролетает… Дело заглохнет, не успев раскрутиться. Если насильник не дурак, он давно избавился от улик, а кассету спрятал. А насчет изнасилования он может запросто заявить, что половой акт с потерпевшей был совершен с ее согласия. Сама к нему приехала, сама прыгнула в койку, сама изъявила желание сняться на видео. А что ее потом избили, к этому он отношения не имеет. По крайней мере, из его квартиры она выходила целой и невредимой… А уж предложение стать девушкой по вызову и секс под пистолетом полнейшая чушь… Хуже всего то, что хромой может и в самом деле ее проучить, узнав о заявлении в милицию. А коль он держит бордель, значит, при деньгах.
Стало быть, может подмазать следователя, и тот сочтет, что в действиях подозреваемого нет состава преступления…
– Подмазать следователя?
– А ты думаешь у нас работают одни ангелы с крылышками? Зарплату, между прочим, периодически задерживают, а следователи тоже люди. Питаться воздухом пока не научились… К тому же лично я не уверен, что твоя Леночка Стрельцова не водит нас за нос. А вдруг у нее свои счеты с этим хромым?
Бабкин был столь убедителен, что Андрей засомневался, а не поторопился ли он, пообещав Стрекозе поддержку и помощь. Кто его знает, может, поддавшись сентиментальным чувствам, он упустил что-то важное. Вдруг Леночка Стрельцова в самом деле нагло врет? Все-таки Бабкин и Калина в таких делах фальшь за версту чуют. И тут же мысленно возразил себе: «Да нет, не могла она мне соврать. У нее были такие глаза…»
В этот момент в кабинет, робко постучавшись, заглянула сама потерпевшая:
– Можно?
– Входи, – кивнул Андрей.
Лена переступила порог, кокетливо сощурилась, но, увидев в кабинете Бабкина и Калину, попятилась.
– Проходи, не стесняйся, – приободрил Андрей. – Это мои коллеги, старший лейтенант Бабкин и капитан Калина. Они скорее всего и будут заниматься твоим делом.
Старлей недовольно поморщился, но на сей раз обошелся без своих шуточек-подколочек.
– Если не трудно, Леночка, повторите еще раз то, что вы мне только что рассказывали, – вежливо, но твердо попросил Андрей.
Пока Лена, сбиваясь и краснея, повторяла свою историю, оперативники многозначительно переглядывались. Андрей не понимал, что означает этот странный обмен взглядами. Лишь интуитивно чувствовал: парни задумали что-то нехорошее. И как бы в подтверждение его мыслям Бабкин, перебив
– Лена, а почему вы не обратились к нам сразу? Зачем было ждать целую неделю?
– Вы мне не верите? – вспыхнула та. – Думаете, засадить хочу этого козла?
Да на кой он мне сдался?
– Вы не ответили на мой вопрос! – В голосе старлея послышались суровые нотки.
– Почему не пришла сразу?.. – Лена посмотрела на Бабкина. – Испугалась. Да, мне было страшно. Страшно и стыдно. Я ведь считала себя неглупой девчонкой, а тут так вляпаться. Даже матери не сказала, что со мной произошло! Соврала, что избили какие-то малолетки.
– И она поверила?
– Да.
– Странно, – подал голос Калина, – что она не потащила вас в милицию…
Если бы моя дочь явилась домой в синяках, то… Впрочем, я могу ее понять. Если мне не изменяет память, года два назад вы уже обращались к нам с подобным заявлением?
Лена резко повернулась в его сторону.
– На что вы намекаете?
– А намекает он на то, уважаемая Елена Петровна, – невозмутимо подхватил Бабкин, – что тогда ваше заявление было липовым. Никто вас не насиловал, а обратились вы в милицию для того, чтобы сорвать побольше бабок с родителей вашего одноклассника, которого вы бездумно обвинили в столь тяжком преступлении.
Лена порывисто встала. Несколько секунд глядя в сторону, молча покусывала губы, затем обратилась к Андрею:
– Я лучше пойду. Извините, что оторвала вас от работы. Я знала, что после того заявления мне никто не поверит… – Горько усмехнулась и с каким-то надрывом добавила:
– Самое обидное то, что на этот раз я ничего не придумала!
Старый, хромой козел в самом деле взял меня силой! И в самом деле предлагал мне стать одной из его девочек…
Не договорив, Лена порвала заявление и, зажав в кулаке обрывки, бросилась к выходу. Опешивший Андрей пытался остановить ее, но было уже поздно, Стрекоза хлопнула дверью, даже не попрощавшись. Из коридора донесся цокот ее каблучков.
Когда он затих, в кабинете воцарилась гнетущая тишина, которую нарушил Бабкин:
– Огонь, а не девка! Ей бы не в комке торговать, а в театралку поступать.
Такой талантище пропадает! Сама Раневская позавидовала бы!
– А не пошел бы ты… сам знаешь куда! – в сердцах выругался Андрей. Что бы там ни говорили Бабкин с Калиной, Лене он верил. Может, два года назад ее и впрямь черт попутал, но нельзя же судить о человеке по однажды сложившемуся стереотипу.
Чтобы успокоиться, он принялся перекладывать на столе папки с документацией.
Ему вдруг страшно захотелось написать заявление об уходе и сегодня же сунуть его под нос Бухвостову. Работа в уголовном розыске не приносила ему ни малейшего удовлетворения. Здесь царили свои нравы, и он чувствовал себя лишним в этом муравейнике.
– Ты, начальник, не обижайся, – подал голос Калина, – эта девчонка не простая штучка. Мозги у нее в самом деле работают на пятерку с плюсом. Знаешь, что она учудила два года назад?
– Не знаю и знать не хочу! – отрезал Андрей. – Идите работать.