Ментальная кухня 3
Шрифт:
— … но не опычный! Из аномальнофо сырья! О-о-о-о! Их бин плат, Фасилий, он лечил потун!
— Чо лечил?
— Потун!
— Чо?
— А-а-а-а-ай! — разозлился Ваня. — Ферфхлюхтер катцен яммер! Как это пудет по-руссиш?! Прастничный откат! Блювовочка! Болезнь перепела!
— Похмелье, что ли?
— Та! — Таранов подпрыгнул от радости и захлопал в ладоши. — Похмелье! Тощно! А вкус у нефо! М-м-м-м! Фантастиш, Фасилий! Претставь себе…
Ох, ядрёна мать. Таранову бы ремарки для меню писать, уж до того вкусно рассказывает. Короче… во-первых,
И вот тут невольно поверишь в дар ясновидения…
— О! — вскрикнул Ваня, когда один из матросов потащил мимо нас коробку как раз с такими вот оливками. — Фот с этими!
Согласен, что на слух оно, может быть, очень не-очень. Но я вполне живо представил себе вкус подобного пойла и у меня реально брызнула слюна. С похмелья навернуть баночку чего-то подобного было бы весьма недурственно. Прямо вот в три глотка. Гык-гык-гык.
А уж если оно действительно бесследно лечит все симптомы бодуна, как это расписал Таранов, то цены такому пиву не будет. Озолотимся, блин, и никаких ресторанов не надо.
— Ну ты занимайся, — похлопал я Ваньку по плечу. — Дерзай там, стремись, старайся. Если что-то понадобится, сразу говори.
— Нушны аномальные томаты!
Так… ещё одно совпадение; не прошло и часа с тех пор, как я согласился на аномальный гастротур. Таранов реально экстрасенс что ли?
— Я попробую достать, — пообещал я, а затем в общих чертах рассказал Ване про наше вынужденное путешествие и предполагаемый круиз. Настроение у немца стало ещё лучше; глазки загорелись, ручки зачесались. Вот уж кому точно хорошо живётся на борту «Ржевского»…
— Последняя! — крикнул снизу рыбачок и кинул боцману Пете коробку с персиками в сиропе. — Всё!
А следующая лодка уже везла от пристани Агафоныча с Мишей. К моему немалому удивлению, безо всяких котят. Часть матросов складировала припасы, часть растаскивала по каютам раскладушки, а баб Зоя с Настей Кудыбечь подрядились заправить бельё аж на весь экипаж. А судя по урчанию старенького дизеля, Еремей Львович был готов отчалить в любую минуту.
— Вась, ты только не злись, — едва поднявшись на борт, первым же делом сказал Мишаня.
Ну и как после такого сразу же не напрячься?
— В мебельном была акция два плюс один. Мы с этим уродом на телефоне друг друга неправильно поняли, и теперь у нас есть двадцать лишних раскладушек. Отменять было бы долго, а мы вроде как спешим.
Ну и как после такого сразу же не выдохнуть? Велика беда. По сравнению с Сидельцевым и прочими грядущими злоключения, это вообще не стоит внимания.
— Да брось ты, — отмахнулся я. — Давай лучше перекидывайся в китель и
— Где-то, — пожал плечами Мишаня. — Ты же принимал, тебе виднее.
Долго спецодежду искать не пришлось. Несколько чистеньких беленьких поварских курток лежали в коробке с вафельным полотенцем и прочей бытовой химией. Тут же на складе мы цепанули продукты, подняли их на камбуз и начали переодеваться.
Я переоделся.
Кудыбечь переоделся.
А вот на Гио китель сходиться отказался наотрез. Да и та одежда, которую мы заказали ему в Пушкино, тоже не пришлась впору. Ну большой мальчишка вымахал, ну чо теперь с ним делать?
Футболка игриво приоткрывала волосатый грузинский пупок, шорты даром что застёгнутые заканчивались сильно выше колена, и Гио в этом своём амплуа производил стойкое впечатление великовозрастного дебила. Ему бы ещё кепку с пропеллером и круглый разноцветный леденец в руку. Никто из матросов даже близко не походил на него комплекцией, у «сухопутных» с собой запасных вещей не было, и пришлось бабе Зое шить для человека-грузина тунику из простыней. Благо ещё, что у Буревого на бортике был припрятан швейный набор.
— Апполон, — прокомментировал Мишаня явление Пацации на кухню. — Давай, вставай, херачь капусту…
Капуста с морковкой шла на витаминный салат. На первое мы наварили жирный рассольник с перловкой, а на горячее нынче был рис с жареным бедром индейки, — мясо мы всё-таки взяли, но на раз, чтобы сожрать его пока не пропало.
Просто, короче говоря, без изысков.
Да, велик был соблазн сделать из индюхи шашлык, но Еремей Львович строго-настрого запретил разводить на борту теплохода открытый огонь. По итогу ужин был готов где-то на полпути к Дубне, останавливаться в которой мы не собирались. Накормили экипаж, поели сами и на сытый желудок все тревоги дня как будто бы немного отлегли.
— Хорошо, — констатировал факт Мишаня.
А дальше что? А дальше общим собранием было принято решение немного выпить. А тут ещё и вечереть начало, так что душа запросила. На небе зажглись яркие загородные звёзды, мимо по берегу проплывали тоскливо-милые деревушки, ещё и Миша со своей гитарой…
Ну и вот. Устроились мы, конечно же, на палубе. На самом носу «Ржевского», на «запасных» раскладушках. Еремей Львович с внучкой и та часть команды, которая сегодня ночью была не при делах, конечно же, присоединились.
И хорошо так стало. И так душевно. Не попойка, а именно что посиделки. Квартирник эдакий. Точнее теплоходник. Гитара по кругу, вино без перебора, речные байки, анекдоты, смех. На холостом ходу, «Ржевский» шёл по течению сквозь неподвижный тёплый воздух и низко-расстеленный туман. А ещё, — внезапно! — через целые орды светлячков. Я и не знал, что их в нашей полосе может быть так много.
И волшебство какое-то вокруг витало. Не магия, — пыщ-пыщ, — и не мана эта задротская, а именно что волшебство. Настоящее. Дедморозовое какое-то; навзрыд детское.